Достойный высший суд - [4]

– Самия, у тебя глаза опухнут, – сипло бормочу я, в горле пересохло после длительного сна.

Услышав своё имя из моих уст, девушка заливается слезами пуще прежнего, а я сдавленно смеюсь. Я прекрасно помню, что Самия, как одна из Назари, проходила жёсткие тренировки наравне с остальными. Ей было тяжело, но она никогда не плакала. В первый раз я становлюсь свидетелем её слёз и в глубине души надеюсь, что в последний.

Айла всё-таки помогает мне утешить подругу. Когда нам это удаётся, сестра сама обнимает меня, сжимая руки так крепко, что у меня начинают болеть рёбра и плечи, но я не возражаю. Потом Айла, пытаясь справиться с накатывающими слезами, отводит взгляд, а я же, наоборот, стараюсь её рассмотреть. Она скрывает смущение за серьёзным выражением лица, придирчиво оглядывает состояние сухой кожи на моих руках после работы на кухне, трогает мои волосы, у которых нет того здорового блеска, что есть у волос сестры.

– Мы всё поправим, – уверенно начинает она, будто это действительно так важно, – ты, наконец, дома… и всё будет хорошо.

Айла, как и Даян, гладит меня по волосам, словно маленькую, но я позволяю, чувствуя, что это нужно нам всем. Каждое её простое прикосновение выходит напряжённым, будто она пытается справиться со сдерживаемой злостью или неловкостью. Я сжимаю её пальцы в своих ладонях, ласково улыбаюсь, и только после этого она немного расслабляется. Неожиданно сестра тянет меня, заставляя подняться с кровати.

– Уже перевалило за полдень, мы обещали всем, что поможем тебе одеться и встретимся на дневном чаепитии, – она подталкивает меня в сторону ванной комнаты. – Мы всё приготовим, ты просто умойся. Или, если хочешь, мы поможем тебе. Могу я, например. Или позовём кого-нибудь… служанок… и попросим их? Я не давлю. Как тебе… захочется или удобнее.

Я недоумённо моргаю, когда секунду назад вполне собранная и сосредоточенная девушка вдруг начинает метаться, мысли её путаются, а слова будто накатывают друг на друга, стремясь как можно быстрее вырваться наружу наперекор её собственной воле.

– Но если нет, то Самия может помочь. Хотя, возможно, со мной тебе будет комфортнее. Или даже одной. Я всё…

– Айла, дыши.

Вспоминаю, что у моей сестры такое и раньше бывало. Если она сильно нервничала, то начинала бессмысленно тараторить, но такое она позволяла себе лишь с близкими. На официальных встречах, даже будучи ребёнком, Айла умела держать себя в руках лучше, чем кто-либо из нас.

Сестра подчиняется, замолкает, делает глубокий вдох и медленный выдох, а потом вновь повторяет упражнение. Я ободряюще ей киваю, вспоминая, что сама научила её так успокаиваться. В душе разливается тепло от того, что она всё ещё применяет тот же способ.

Ухожу умыться в одиночестве, чтобы дать нам всем время принять реальность и успокоиться. Они наполнили для меня ванну. Всё помещение выложено кафелем, а за счёт окна здесь поразительно светло. Я с благодарностью опускаюсь в уже успевшую остыть воду, которая тут же помогает мне взбодриться, и уже через пятнадцать минут возвращаюсь чистая, выжимая волосы мягким полотенцем. Благодаря добавленному в воду маслу моя кожа бархатная и пахнет розами. Но я стараюсь не вести себя глупо и не нюхать свою руку при сестре и Самии.

Айла приносит мне свои платья. Раздумываю, не попросить ли привычные для меня штаны и рубашку, но, прикоснувшись к изящным тканям, не могу подавить желание надеть что-то настолько прекрасное, как на сестре. Однако при воспоминании о Дарене моя улыбка вянет, шёлковая юбка выскальзывает из пальцев и падает обратно к остальным нарядам.

– Если тебе не нравится, то я принесу что-нибудь другое, – торопливо предлагает сестра, замечая мой застывший взгляд. Она всегда хорошо меня чувствовала. – Просто ты наследница, выглядеть соответственно – часть нашего долга, и я решила…

– Дело в том, что я не могу выбрать, – обрываю я и прячу тревогу за смущённой улыбкой. – Они все слишком красивые. Ты мне поможешь?

Облегчённый вздох сестры получается шумным. Она тут же принимается осматривать принесённые платья и выбирает наряд серебристо-белого цвета, говоря, что он подчеркнёт мою оливковую кожу. Топ, украшенный вышивкой и сверкающим бисером, оставляет руки полностью открытыми. Мягкая шифоновая юбка начинает струиться прямо под грудью и заканчивается почти у самого пола. Самии удаётся убедить меня надеть разве что только один сверкающий браслет на руку. От всех остальных украшений я твёрдо намерена отказаться, но тут Айла вытаскивает расписную серебряную шкатулку. Все мои протесты остаются невысказанными, потому что я узнаю её. Мама обещала отдать её мне вместе с содержимым, как только я вырасту.

– Я прекрасно помню твои слабости, – с гордостью заявляет сестра, поднимая крышку.

Мамина коллекция браслетов и украшений на лодыжки. Серебряные, золотые и даже бронзовые. Некоторые украшены драгоценными камнями и тонкой сеткой покрывают почти всю ступню, а другие, более простые и лёгкие, предназначены для повседневной носки. В детстве Айла больше любила гребни и заколки для волос, я же испытывала трепет от содержимого этой шкатулки, поэтому губы сестры растягиваются в довольной улыбке, когда она отдаёт мне мамины драгоценности.