Достопочтенный школяр - [7]

Когда пассажиры вышли из машины, стало еще хуже. Горячая пелена необъятных размеров расползлась по вершине Пика, она пахла бензином и, казалось, вобрала в себя весь шум долины. Влага пропитывала горячий воздух. В ясный день с горы открылся бы замечательный вид, один из самых красивых в мире: к северу – Коулун и голубые горы Новых Территорий, которые скрывали за собой страну восьмисот миллионов китайцев, не имеющих счастья быть подданными британской короны; к югу – заливы Рипалс Бей и Дин Уотер Бей, и дальше – открытые просторы Южно-Китайского моря. Все это не просто так: Хай Хейвен был построен в двадцатые годы нашего века для Королевского военно-морского ведомства, которое с непревзойденным наивным простодушием не сомневалось в своем праве ощущать собственное могущество и внушать другим уважение к нему. В этот послеполуденный час, если бы дом не стоял в низине и не был обсажен деревьями, которые своими кронами мешали опуститься туману, они не увидели бы ничего, кроме двух белых бетонных колонн с кнопочками звонков, под которыми располагались таблички «днем» и «ночью», и закрытых ворот, которые крепились к этим колоннам. Благодаря деревьям посетители ясно видели дом, хотя он и отстоял метров на пятьдесят от забора. Они могли рассмотреть водосточные трубы, пожарные выходы и веревки для сушки белья, а также зеленый купол, который добавили к этому строению японские военные за четыре года своего пребывания здесь.

Торопливо подойдя к воротам, Карлик, которому не терпелось войти внутрь, нажал на звонок с табличкой «днем». В колонну был вмонтирован небольшой динамик, и все уставились на него в ожидании, что оттуда раздастся чей-нибудь голос или, как предпочел бы Люк, выплывет облачко дурманящего Дыма марихуаны. На обочине дороги шофер включил на полную мощность радиоприемник; донеслась печальная мелодия китайской песни про любовь. Казалось, ей не будет конца. На второй колонне не было ничего, кроме медной пластинки, объявляющей, что здесь расположена Служба связи вооруженных сил – почти ничего не скрывающее «прикрытие», под которым работал Тафти Тесинджер, Ганс достал фотоаппарат и начал фотографировать все подряд, как будто он находился на одном из своих любимых полей сражений.

– Может быть, они не работают по субботам, – высказал предположение Люк.

Все продолжали чего-то ждать. В ответ Кро посоветовал ему не строить из себя идиота.

– Шпионы работают по двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, – сказал он. – И перерыв на обед они никогда не делают.

Карлик решил действовать.

– Здравствуйте пожалуйста, – проговорил он, нажав на ночной звонок. – Он почти прижался губами к отверстиям переговорного устройства, изобразив английский аристократический акцент, с чем, надо отдать ему должное, справился на удивление неплохо. – Меня зовут Майкл Ханбури-Стедли-Химур, и я состою при Большом My для выполнения особоважных личных поручений. Я бы хотел, пжалста, переговорить с майором Тесинджером по чрезвычайно безотлагательному вопросу, пжалста, дело в том, видите ли, что над Жемчужной рекой, ка-аэтся, поднимается грибовидное облако, и оно мешает Большому My закончить партию в гольф. Спсибо. Будьте добры, не могли бы вы открыть ворота?

Одна из девушек прыснула со смеху.

– Я не знала, что его зовут Стедли-Химур, – сказала она.

Бросив Люка, обе девушки повисли на руке лохматого канадца.

– Он – настоящий Распутин, – восхищенно сказала одна из них, поглаживая его пониже спины. – Я видела в кино. Он – вылитый Распутин, не отличить. Правда, Канада?

К этому времени все успели приложиться к фляжке Люка и немного перегруппировались на площадке перед воротами, раздумывая, что же делать дальше. Со стороны дороги, где стояло такси, по-прежнему лилась бесконечная песня про любовь. Переговорное устройство на колонне не подавало признаков жизни.

Карлик нажал на оба звонка одновременно и попробовал применить угрозу в духе Аль-Капоне:

– Послушай, Тесинджер, мы знаем, что ты засел тут. Выходи, подняв руки вверх, без плаща, кинжал брось на землю… Эй-эй, поосторожнее, осел безмозглый! – Проклятие в конце тирады было обращено не к канадцу и не к старому Кро, который незаметно отошел в сторонку (по всей вероятности, по естественной нужде), а к Люку, который решил пробиться в дом во что бы то ни стало.

Недалеко отсюда, на дальней стороне площадки, виднелась куча всякого хлама. Било заметно, что кое-что добавили сюда совсем недавно. Люк решительно направился к ней в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь им найти ключ к разгадке, и откопал там чугунную отливку в форме буквы «S». Он волоком подтащил ее к воротам и, хотя весила она не меньше, а может, и больше пятнадцати килограммов, подняв ее высоко над головой, начал колошматить по прутьям ворот, отчего ворота загудели, как треснувший колокол.

Ганс Призывающий Смерть опустился на одно колено. Его лицо со впалыми щеками мученика расплылось в улыбке. Он продолжал щелкать фотоаппаратом.

– Тафти, считаю до пяти, – прокричал Люк, нанеся еще один сокрушительный удар по воротам. – Один… – Он снова ударил. – Два…

Огромное количество самых разных птиц поднялось с деревьев и летало у них над головами. Но даже громкие птичьи крики тонули в шуме, доносившимся из долины, и в оглушительном грохоте ударов по воротам.