Достигая Прозрения - [9]

Доктор махнул рукой, поднялся, отряхнул халат и ушел.

Нэйб еще долго лежал на полу, рядом с контейнером и кучкой хааша. "Наверно, Кха Грат прав. Это и есть прозрение. С хаашем пора завязывать!" – он кое-как поднялся на четвереньки:

– Еще щепотку – и все!

4. Доктор Кха Грат.

– Вот скажите мне, доктор, что творится с людьми? – прямо с порога принялся сокрушаться распорядитель Пракс.

– А… это ты, – доктор Кха Грат впился острыми зубами в сочный кусок мяса. По его подбородку потек жир, хоть лицо доктора и без этого лоснилось от выступившего на жаре пота.

– Вот помните, помните, как было раньше. Свирепость. Страсть. Бой шел до самой смерти, а порой и после нее. А теперь? Что это теперь? Цирк уродцев.

– А ты их клоунами обряди, – доктор продолжал смачно жевать. – Глядишь, публика оживится.

– Вот и вы надо мной смеетесь. А что я могу поделать? Конъектура… вкусы меняются… чтоб их всех!

– Главное, чтоб господин Карзог доволен был.

– Да, господин Карзог… – Пракс замолчал, уставившись в пол печальными глазами.

– Так зачем ты пришел? – доктор сыто рыгнул.

Пракс неуверенно, бочком присел на стул рядом с Кха Гратом.

– Да я собственно… – он нервно заерзал.

– Или говори, или выметайся, у меня еще дел полно.

– Да, да, конечно…

– Да не мямли ты. Опять задница замучила?

– Вообще-то, я пришел по другому поводу… ну раз уж вы сами об этом заговорили… может, глянете, а?

– Да как будто я твою задницу никогда не выдел, – доктор вытер сальные пальцы. – И чего ты так мнешься каждый раз? Геморрой – это звучит гордо! – он рассмеялся, с удовольствием наблюдая, как Пракс наливается краской.

Кха Грат отвернулся, вытаскивая необходимые инструменты. Пракс, не глядя на него, вскочил со стула. Стыдливо оглядываясь, он стянул штаны и юркнул в операционное поле.

– Ну-с, приступим.

– Ай!

– Ой, прости, – усмехнулся доктор. – Генератор поля немного барахлит. Обезболивания не будет.

– Ой!.. У-у-у…

– Да расслабься ты. Как новенький встанешь.

– А-а-а!

– Ну, вот и все.

– Доктор… доктор, – со стоном Пракс выползал из поля, – неужели некому починить поле.

– Чинить… не чинить… Да так просто работать интереснее. Пирожок будешь?

Пракса немного подташнивало. Он помотал головой и натянул штаны.

– Так зачем ты приходил? – доктор засунул в рот сразу весь пирожок.

– Э… а… вот! Вспомнил! Вчера доставили новеньких, вы бы их глянули. Что можно сделать? А то… ни зубов, ни когтей.

– Жато экжотика.

– Что, простите?

– Экзотика, говорю, – доктор дожевал пирожок. – Смотрел я уже на них. Говно. Толку с них никакого.

– Да… но пока ничего лучше раздобыть не удалось. А вы ведь знаете, как важна необычность бойцов.

– Необычность – идиотичность. Ладно, я уже кое-что придумал. Тащите их сюда. Повеселимся.

– А как же обезболивание? Поле-то не работает, – распорядитель потер свой зад – боль еще до конца не унялась

– Тебя это волнует? Ничо с ними не сделается. Пусть привыкают. Господин Карзог не должен ждать и терпеть убытки.

– Да, да, конечно…

– А что это за уроды? Где вы откопали-то таких красавцев?

– Я не очень в курсе… в сопроводительном значатся как талрак и ронг. Кстати, вы не знаете, кто из них кто?

– Да мне это пофигу.

Пракс, задумавшись и чуть прихрамывая, направился к выходу.

– Ой, чуть не забыл, – обернулся он, – синхронизирующие нейроошейники. Не хотелось бы, чтобы они покалечили друг друга раньше времени, они, говорят, воюют…

– Ага, наверно выясняют, кто из них уродливее, – доктор засунул в рот очередной пирожок. – Жря откажыважся, хорошие пирожки!

Люм очнулся. Обычно он посыпался медленно, с наслаждением разгибая конечности и поочередно открывая глаза, прислушиваясь к окружающим звукам, чтобы, еще не видя, угадать, что происходит рядом. Люму никогда не надоедало наслаждаться этой своеобразной игрой.

Сейчас словно кто-то резко включил его. Вокруг тишина. В полумраке угадывались прутья решетки. И больше он не видел ничего. Он вообще странно видел. Наверное, все дело в темноте. Ронги не очень хорошо видят в полумраке. К тому же, у него ужасно ломило и жгло все тело, и никак не получалось сосредоточиться.

– Лучше бы меня сожрало ваше гнилое болото, чем видеть все это, – раздался чей-то голос.

Смысл этих слов плохо дошел до Люма, но вот звуки знакомого голоса заставили его затрепетать. Это был голос ронга. Правда, слова он произносил как-то необычно, но главное – рядом был ронг!

Люм попробовал развернуться в ту сторону целиком, но тело едва слушалось, да и болью словно разрывало на мелкие кусочки. Люм собрался и повернул только руку, но почему-то ничего не увидел. Это удивило и немного испугало его. Неужели он получил ранение и потерял глаза на конечностях?!

Страшась того, что сейчас может увидеть, Люм поднес руку к телу. И тут случилось необъяснимое. Рука была там, где всегда находили его глаза – посередине туловища, он чувствовал это. Но Люм смотрел на нее сверху! Рука была высохшей, покрытой глубокими трещинами-шрамами и вместо пяти имело всего три пальца.

Рука талрака!

– А-а-а-ш-ш-с-к-р-р!

Люм закричал, но вместо крика услышал лишь сухой треск, напугавший его еще больше.

– Да заткнись ты! Мне куда противнее твоего, – раздался сбоку все тот же голос.