Достаточно времени для любви, или Жизни Лазаруса Лонга - [5]
Прелюдия
I
Дверь в кабинет распахнулась, и человек, мрачно глядевший в окно, обернулся.
— И кого же ко мне черт принес?
— Я Айра Везерел из Семьи Джонсонов, предок. Исполняющий обязанности председателя собрания Семей.
— Ждать заставляешь. И не зови меня предком. А почему только исполняющий обязанности? — забурчал человек в кресле. — Неужели председатель слишком занят, чтобы повидаться со мной? Или я не стою даже такого внимания? — Не обнаруживая желания встать, он и не приглашал гостя садиться.
— Прошу прощения, сэр. Я и являюсь высшим должностным лицом среди Семей. Однако уже довольно давно — несколько столетий — принято использовать термин «исполняющий обязанности председателя»… на случай, если вы вдруг обнаружите желание объявиться и снова взяться за кормило.
— М-да? Смешно. Я не вел собраний Фонда уже тысячу лет. А «сэр» звучит ничуть не лучше, чем «предок» — так что лучше зови меня по имени. Я послал за тобой два дня назад. Ты прибыл с помпой? Или подчинился правилу, согласно которому я в любое время могу видеть председателя?
— Я не помню такого правила, старейший, — должно быть, оно существовало еще до того, как я вступил в должность, но для меня любая встреча с вами — долг, честь — и удовольствие. Я рад и польщен, но по имени смогу обратиться к вам, если узнаю, какое имя вы сейчас носите. Что касается задержки: я получил ваше распоряжение тридцать семь часов назад и посвятил их изучению древнеанглийского, так как мне сообщили, что вы предпочитаете общаться именно на этом языке.
Старейшина немного смягчился.
— Правильно, я не слишком горазд в здешней тарабарщине. Что-то память подводит время от времени. Наверное, и отвечаю, бывает, не то, если даже и понимаю вопрос. Имя… черт, под каким же именем меня здесь записали? Ммм… Вудро Уилсон Смит — так меня в детстве звали. Собственно, долго-то и не пришлось им попользоваться. Наверно, дольше всего я прозывался Лазарусом Лонгом — вот и зови меня Лазарусом.
— Благодарю вас, Лазарус.
— За что? Не нужно этих дурацких формальностей. Ты же не дитя, а председатель. Сколько тебе? И ты в самом деле выучил мой «молочный» язык, чтобы поговорить со мной? Да еще менее чем за два дня? И две ночи? А мне вот, чтобы освоить новый язык, нужна неделя, а потом еще одна, чтобы избавиться от акцента.
— Мне триста семьдесят два года, Лазарус, уже под четыре сотни по земным стандартам. Классический английский я выучил, когда приступил к своей нынешней работе, но в качестве мертвого языка, чтобы в оригинале читать старинные анналы Семей. И, получив ваше распоряжение, я всего лишь попрактиковался: поучился говорить и понимать слова на слух. Североамериканский двадцатого столетия, ваш «молочный язык», как вы сказали, — поскольку лингвоанализатор заключил, что вы говорите именно на этом диалекте.
— Умная машина. Наверное, я говорю так, как в детстве; говорят, мозг не в состоянии забыть первый язык. И мой выговор, как и у всех уроженцев кукурузного пояса, похож на визг ржавой пилы… А ты тянешь слова по-техасски, да еще в английско-оксфордской манере. Странно. Я полагал, что машина просто выбирает наиболее близкий вариант из всех заложенных в нее.
— Наверное, так оно и есть, Лазарус, на я не специалист в технике. А вы с трудом меня понимаете?
— Вовсе нет. С произношением у тебя все в порядке; оно куда ближе к речи образованного американца, чем тот диалект, который я выучил ребенком. Но я пойму всякого, от австралийца до йоркширца; произношение для меня не проблема. Очень мило с твоей стороны. Душевно.
— Рад слышать. У меня есть некоторые способности к языкам, так что особых хлопот и не было. Стараюсь разговаривать с каждым членом Фонда на его родном языке. И привык быстро осваивать новые варианты.
— Да? Но все равно, очень любезно с твоей стороны, а то я уже чувствую себя зверем в клетке — поговорить и то не с кем. Эти болваны, — Лазарус кивнул в сторону двух техников-реювенализаторов, облаченных в защитные костюмы и шлемы и в разговор не вступавших, — английского не знают. С ними не поговоришь. Нет, длинный кое-что понимает, но запросто с ним не поболтаешь. — Лазарус свистнул и ткнул пальцем в высокого. — Эй, ты! Кресло для председателя, быстро! — И жестом подкрепил сказанное.
Высокий техник притронулся к пульту управления ближайшего к нему кресла. Оно покатилось, развернулось и остановилось перед гостем.
Айра Везерел поблагодарил — Лазаруса, не техника, — уселся, погрузившись в мягкие объятия кресла, и вздохнул.
— Удобно? — спросил Лазарус.
— Вполне.
— Хочешь перекусить — или выпить? Закурить? Может, все-таки нужен переводчик?
— Нет, благодарю вас А вы не хотите что-нибудь заказать?
— Не сейчас. Меня тут кормят, как гуся, один раз даже насильно кормили, черти. Ну, раз все в порядке, приступим к беседе. — Лазарус вдруг взревел: — Какого черта я делаю в этой тюрьме?
— Это не тюрьма, Лазарус, — спокойно ответил Везерел. — Это номер для весьма важных персон в реювенализационной клинике Говарда, что в Новом Риме.
— А я говорю — тюрьма. Только пруссаков не хватает. Вот хоть окно — ломом не выбьешь. А дверь — открывается на любой голос, кроме моего. Даже в сортир под руки ведут — словно боятся, что я там в дыре утоплюсь. Черт, не знаю даже, мужик передо мной или баба… и это мне тоже не нравится. Готовы на руках держать, когда я делаю пи-пи. Черт знает что!
Роберт Энсон Хайнлайн (1907–1988) — «Гранд-мастер» американской и мировой science fiction, неоднократный лауреат премий «Хьюго» и «Небьюла», еще при жизни обеспечивший себе место в «Зале Славы НФ», один из величайших авторов XX века, во многом определивших лицо современной научной фантастики. Его произведения экранизированы и переведены на множество языков, его неудержимая фантазия до сих пор изумляет все новые поколения читателей.Его предали. Предали те, кого он считал другом и любимой женщиной. Его гениальные изобретения — в чужих руках, а сам он — проснулся после гипотермии спустя тридцать лет после того, как еще можно было что-то изменить.
За эту книгу Хайнлайна называли милитаристом.Когда Землю атакует опасный враг — совершенно чуждая и бесконечно далёкая от людей цивилизация багов — разумных насекомых, смелым и отважным звёздным десантникам остаётся только одно: встать на защиту родной планеты. В этой войне нет места перемирию и поиску понимания между врагами. Вопрос может решить только сила.Но «Звёздный десант» — не просто боевик. Это ещё и социальная фантастика. В описанном обществе тяготы, лишения, боль и смерть солдата — добровольная жертва, которую он должен принести, чтобы получить право решать за других…© alex2Премия за достижения в научной фантастике (Премия «Хьюго») в 1960 г. (категория «Роман»).
Роберт Хайнлайн вошел в американскую литературу в начале 40-х годов и оказал глубочайшее влияние на развитие в ней научно-фантастического жанра. Вот как оценивает его творчество Артур Кларк: «Боб Хайнлайн — один из основателей современной научной фантастики и первый исследователь многих тем, ставших за последнее тридцатилетие основными в ней. Вряд ли будет преувеличением сказать, что влияние, оказанное им на развитие жанра, можно сравнить только с влиянием, оказанным Уэллсом, также посеявшим семена, всходы которых с энтузиазмом пожинали последующие поколения фантастов».
Джонатан Хог не помнит, что он делает днем. Совсем! И прибегает к помощи частных детективов, чтобы выяснить это. То, что те выясняют, может напугать кого угодно…Из этого романа вышли такие голливудские шедевры, как «Матрица» и «Быть Джоном Малковичем». Именно в этом романе у небоскребов впервые появились несуществующие этажи, а реальность превратилась в бесформенную серую массу, которая проглядывает сквозь щели в декорациях жизни. Хайнлайн создал очень убедительный роман о том, что мир перестает существовать в тот самый момент, когда мы перестаем о нем думать.
Земля безнадежно обречена – коварные пришельцы с Титана, тайно высадившиеся на нашей многострадальной планете, начали свое победное шествие, превращая ничего не подозревающих людей в своих рабов. Эти твари, слабые и беспомощные в собственном теле, паразитируют на людях, подчиняя их своей воле и используя для достижения своих целей. Их хитрости и коварству нет предела, но на пути инопланетных захватчиков встают доблестные агенты таинственного Отдела – глубоко законспирированной спецслужбы, о существованиикоторой знает лишь президент США..
Герой — землянин Майкл Валентин Смит, воспитанный древней мистической марсианской цивилизацией — возвращается на Землю, где, благодаря своим способностям к экстрасенсорному восприятию и особой философии (соединение религии, любви, аутотренинга, мистицизма и оккультизма, сексуальной «либерализации», теории коммун-«гнезд» и т. п.), а также помощи друга и учителя — экстравагантного адвоката, резонера и всезнайки Джубала Хэршо, становится мессией. Успеху романа, местами перегруженного диалогами и монологами, способствовала иконоборческая позиция автора, смело пошедшего на низвержение многочисленных табу НФ — в основном сексуальных и религиозных, ярко, сочно выписанные характеры, а также в немалой степени отстраненная авторская ирония.Альтернативные названия [= Чужой в чужой земле; Пришелец в земле чужой; Чужак в стране чужой; Чужак в чужом краю; Чужой в стране чужих].
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.
«Уплыть за закат» – последний роман Роберта Хайнлайна, в котором он увязывает в единый узел свои многочисленные фантастические произведения. Создаваемая автором Вселенная – это не линейный мир, а пучок взаимосвязанных параллелей времени, каждая из которых занимает свое место в той «Истории Будущего», которую Хайнлайн создавал всю свою жизнь. В то же время это роман о человеческой жизни в фантастическом мире, и это не детское чтение. Книга снабжена комментариями, а многочисленные герои романа перечислены в приложении, указаны там и другие романы, в которых действуют те же герои.
В этот том вошел роман «Луна — суровая хозяйка», получивший премии «Хьюго» (1967) и «Прометей» (1983).
Земля под угрозой инопланетного вторжения! Но об этом известно немногим — точнее сказать, известно лишь Избранным, и только им по силам предотвратить катастрофу. Двое мужчин и две женщины — те самые Избранные — отправляются в космос, где их ожидают невероятные приключения, где одна угроза сменяет другую, где стоит на кону судьба пространственно-временного континуума.