Досье Уильяма Берроуза - [3]

Пожив какое-то время в Новом Орлеане, Берроуз с женой и двумя детьми переезжает в Мексику, где все проще, жилье дешевле, а наркотики и мальчики доступней.

В возрасте тридцати пяти лет Берроуз, с подачи Гинзберга, начинает писать свой первый и до сих пор единственный опубликованный роман «Джанки» – рассказ о собственном пристрастии к наркотикам во время жизни в США и Мексике, – и повесть «Гомосек», повествующую о мексиканских приключениях автора.

Побыв фермером в Восточном Техасе, Берроуз присоединяется к антропологической экспедиции в Колумбию и посещает Перу в поисках яхе, наркотика, вызывающего сильные галлюцинации и, предположительно, дарующего телепатические способности. В путешествии родилась серия писем Гинзбергу под общим названием «В поисках яхе», вошедшая в состав «Голого завтрака».

Затем – Танжер, где Берроуз прожил с 1954-го по начало 1958-го, после чего уехал в Париж в поисках дальнейших психиатрических откровений. Говоря словами самого Берроуза, это время «погружения в порок». Его он посвятил написанию и композиции «Интерзоны», последней и самой крупной главы «Голого завтрака». Первое время пребывания в Танжере отмечено полным затворничеством, затянувшимся и малоэффективным отказом от наркотиков и, наконец, лечением в Англии. Второй период характерен безумным творчеством в марихуановом угаре, все большей потерей связи с Танжером, и завершается решительным переездом во Францию. А завтра – Индия? Греция? Обратно в Мексику? Кто знает… Доподлинно известно одно: в каком бы месте Берроуз ни оказался, его орлиный глаз всюду отыщет и будет наслаждаться изъянами, подтвердит беспомощность аборигенов.

Счастье познакомиться с Берроузом мне выпало в Нью-Йорке, через Аллена Гинзберга. Берроуз в тот момент собирался отплыть в Танжер, а я маялся без дела, но ехать никуда не мог: не было ни желания, ни воли; был только страх угодить в компанию болтливых педиков. Встретив же этого полностью независимого человека, я решился наконец оторвать задницу от насиженного места и отправиться в странствия, позабыв, к чему я терпим и к чему – нет. На том Берроузу огромное спасибо.

Эктоморфный – и прозванный танжерскими мальчиками «Еl Hombre Invisible»*, – он воспринимается в первую очередь, как магическая триада: шляпа, очки и плащ. Поначалу производит впечатление мошенника, для которого наступила темная полоса жизни, однако позже впечатление уходит, и рождается другое: по сравнению с Берроузом, вам еще крупно повезло. Флоридский акцент и модные словечки не могут скрыть острого ума и пугающей серьезности. «Никто не властвует над жизнью, – говорит Берроуз. – Но каждый, кто поднял сковороду, властвует над смертью».

* Человек-невидимка (исп.). – Примеч. пер.

Одна из отличительных черт характера Берроуза – это настоящая мания заводить новые знакомства. Порою кажется, будто для него и наркотики, и секс – лишь повод встретиться с интересным ему человеком. Может, потому Берроуз и выбрал столь плотное затворничество?

Берроуз – живое свидетельство того, что можно предаваться пороку, сохраняя человеческое обличье. Сколько наркоманов способны лишь к нытью и бессвязному бормотанию! Сколько педиков не могут устроиться в жизни, разве только в парфюмерный отдела магазина «Вулвортс» или в дешевенький бордель! Берроуз в этом плане герой: употреблял наркотики, но сохранил ясность ума и способность четко выражать мысль; любил мальчиков и не скатился в полное распутство. Многим писателям наркотики заменили саму радость сочинительства; Берроузу дурман принес прекрасные и зловещие видения.

К собственности Берроуз относится строго – строго аскетично. Жил в худшей комнате худшего отеля, имея при себе багаж, который умещается в чемодан или который можно унести на спине. Плюс – пишущая машинка. Поведение отчасти резонное: ведь не знаешь заранее, когда придется сняться с места. А чем меньше приходится бросать добра, тем меньше боль и меньше самоистязаний. Однако во главу угла Берроуз ставил непривязанность к необязательным вещам.

Да, есть у Берроуза прихоти, да, он на себе познал, что есть ничтожество, но за этим фасадом скрывается полнота и искренность человеческой натуры, способной создать у себя в душе покой и привить его окружающим. Я не встречал другого такого человека, с кем столь приятно жить под одной крышей. В Берроузе сочетаются сознательность, душевная щедрость и такое спокойствие духа, с каким несложно утихомирить самый буйный полтергейст.

Зачем, спросите вы, столько биографических данных, когда речь идет о литературной фигуре? Во-первых, сия фигура важна, как учитель и жизненный и литературный пример, для писателей вроде Гинзберга и Керуака, желающих вернуть американскую поэзию и прозу к вопросу личности. Во-вторых, мы верим: писательство – это не просто избирательная умственная активность. Писательство есть полное и непрерывное творение истории, сырье для которой имеет важное общественное значение, подтверждая тем самым ее истинность. В случае Берроуза, писательство – побочный, пусть и блестящий, продукт силы. Я написал не просто хвалебную песнь в честь Берроуза; вы читаете своего рода агиографию.