Досье «ОДЕССА» - [34]

Миллер призадумался, потом спросил:

– Значит, найди я Рошманна, разрешение на его арест можно будет выхлопотать только в двух ведомствах – гамбургском отделе генеральной прокуратуры и здесь? Верно?

Юрист уставился в потолок и произнес:

– Ничто поистине ценное не попадает у нас в долгий ящик.

– Все ясно. – Миллер встал. – Но признайтесь честно, ищете вы Рошманна или нет?

– Между нами говоря, ищем, и очень усердно.

– То есть если его поймать, трудностей с осуждением не будет?

– Никаких, – заверил его юрист. – Следствие по его делу уже закончено. Он, безусловно, получит пожизненную каторгу.

– Дайте мне ваш телефон.

Юрист записал что-то на листке и протянул Миллеру.

– Здесь мое имя и два телефона – рабочий и домашний. Звоните в любое время, днем или ночью, все равно. В полиции всех земель ФРГ есть верные мне люди. Но встречаются и такие, кого следует опасаться. Так что звоните сначала мне, хорошо?

Миллер взял листок, заверил юриста, что все понял, и ушел, услышав на прощание: «Желаю удачи».

От Штутгарта до Берлина далеко, поездка заняла у Миллера целый день. К счастью, было солнечно и сухо. «Ягуар» вожделенно пожирал километры пути на север по равнинам Франкфурта через Кассель и Готтингем на Ганновер, где Миллер повернул на восток, перекочевал с автобана Е4 на Е8 и двинулся к границе ГДР.

В пограничном пункте Мариенборн он целый час заполнял таможенную декларацию, чтобы получить транзитную визу, разрешавшую проезд по территории Восточной Германии в Западный Берлин, а тем временем одетые в теплые меховые шапки таможенник в голубой форме и представитель Народной полиции в зеленой форме тщательно осматривали «ягуар». Таможенник был молод и, казалось, разрывался между необходимостью быть холодно-вежливым (так полагалось относиться ко всем жителям ФРГ, ведь пропаганда называла их не иначе, как реваншистами) и желанием поглазеть на дорогую спортивную машину.

В тридцати километрах от границы дорога пошла по гигантскому мосту через Эльбу, где в 1945 году английские войска, свято соблюдая Ялтинские договоренности, остановили свое наступление на Берлин. Справа от Миллера распластался Магдебург. «Интересно, – подумал Петер, – сохранилась ли там старая тюрьма?» При въезде в Западный Берлин его снова задержали – пришлось опорожнить сумку таможенникам на стол и открыть кошелек – видимо, чтобы чиновники убедились: проезжая по ГДР, этому «раю для рабочих», он не спустил все свои западногерманские марки. Наконец Миллера пропустили, «ягуар» миновал кольцевую дорогу «Авус» и выскочил на сверкавшую рождественскими огнями ленту Курфюрстендамма. Это был вечер семнадцатого декабря.

Миллер решил в Американский центр документов напролом не лезть, понимая: без официальной поддержки в архивы СС не попасть.

На другое утро он с Главпочтамта позвонил Карлу Брандту. Просьба Петера привела инспектора в ужас.

– Не могу, – отрезал он. – Я никого в Берлине не знаю!

– Подумай хорошенько. Ты же не раз туда ездил. Мне нужен человек, способный за меня поручиться.

– Я же предупреждал, что не хочу впутываться в эту историю.

– Ты уже в нее впутался. – Миллер помолчал немного и разыграл свой главный козырь. – Или я попадаю в архив как официальное лицо, или иду и говорю, что послан тобой.

– Не посмеешь!

– Запросто. Мне надоело попусту обивать пороги. Так что найди человека, способного выхлопотать мне разрешение на вход в архив. Послушай, ведь через час после того, как я взгляну на досье, об этом забудут.

– Надо подумать, – упрямился Брандт, стараясь выиграть время.

– Даю тебе час, – сказал Миллер. – Потом звоню вновь.

Через час оказалось, что Брандт не только разгневан, но и напуган.

– Есть один человек. Я учился вместе с ним в полицейской академии, – затравленным тоном произнес инспектор. – Я его плохо знаю, но помню, что он работает в первом бюро западноберлинской полиции. А оно занимается как раз военными преступниками.

– Как его зовут?

– Шиллер. Фолькмар Шиллер, полицейский инспектор.

– Я свяжусь с ним…

– Нет, предоставь это мне. Я позвоню ему сегодня сам, представлю тебя. Если он захочет с тобой встретиться – ради Бога, если нет, меня не вини. Больше я в Берлине никого не знаю.

Через два часа Миллер позвонил Брандту и узнал, что Шиллер уезжает в командировку и сможет принять Петера только в понедельник.

Четыре дня Миллер бесцельно шатался по Западному Берлину, который в приближении нового, 1964 года жил одной радостной вестью – разрешением правительства ГДР после воздвижения в августе 1961 года Берлинской стены выдавать западным берлинцам пропуска на въезд в Восточную Германию для посещения родственников.

В понедельник утром Петер отправился на встречу с полицейским инспектором Фолькмаром Шиллером. Тот, к счастью, оказался ровесником журналиста и, что совсем несвойственно немецкому чиновнику, с презрением относился к бюрократическим препонам. «Далеко он не пойдет», – подумал Миллер и вкратце объяснил суть дела.

– Почему бы и нет? – отозвался Шиллер. – Американцы нашему бюро частенько помогают. Дело в том, что Вилли Брандт заставил нас расследовать военные преступления и нам приходится ходить в архив почти ежедневно.