Досье на человека - [50]

ГРАЖДАНЕ ПОСТОРОННИЕ, НЕ ПУДРИТЕ МОЗГИ, А ПЛАТИТЕ ПОЛ УСЛОВНОЙ ЕДИНИЦЫ ВЗНОСА.

Я достал две помятые бумажки. За столом снова восседала крыса. Она выписала квиточек, и мы молча расстались.

Когда я вышел из комнаты, то понял, что заблудился. Во все стороны тянулись мрачные коридоры, откуда тянуло сыростью, запахом залежавшейся бумаги и чернилами. То место, где я стоял, прежде чем войти в комнатку, бесследно исчезло.

Выручила летучая мышь. Она как раз пролетала мимо, и, видя мое замешательство, приземлилась рядом и спросила участливо.

– Заплутал, милок?

– Заплутал, бабушка.

– Это у нас всегда так. Явления такие тут обычными почитаются. А я вот уже сколько годков здесь прожила, а все никак привыкнуть не могу. Тут надо держать ухи востро. Бывало, залетишь к подруге на чердак поболтать малешко, а через пять минут глянешь – и не чердак вроде, а заместо подруги самый что ни на есть враждебный тебе элемент сидит. Я уж и так, бедная, извелась за временем-то гоняться. Утром встанешь в девять. Не успеешь причесаться, уже пять вечера. А бывает тянется и тянется день, а на часах и пяти минут не прошло. Вот и думай, то ли время врет, то ли часы.

– Простите, – вежливо перебил я ее монолог, – а вы не подскажете, как мне почтение засвидетельствовать. Я приезжий, и с вашими обычаями еще не совсем знаком, и потому мне трудновато приходится на первых порах…

– К чему столько слов? – строго перебила мышь. – А почтение можешь мне засвидетельствовать, так как самого главного все равно не найдешь, затеряешься и не выберешься. Здесь и околеешь, милок.

– Неужели у вас здесь все так запутано, перепутано, что даже двух шагов не сделаешь без того, чтобы не заблудиться?

– Ой, милок, и не говори. Все относительно.

– Что относительно?

– Все.

– В каком смысле, бабуля?

– В переносном, голубчик, в переносном.

– Что значит, в переносном?

– А то и значит. Чтобы не творилось тут, наш брат все перенесет. Ему не впервой. И вынесет на плечах своих. Или его вынесут.

– Тогда проводили бы вы меня, бабуля.

– Конечно, милок, провожу я тебя до швейцара, а уж он тебя и выпроводит, а то я не могу дальше темноты податься.

– Спасибо.

– Ну давай, милок, иди за мной, я медленно полечу.

* * *

Выбравшись из этого странного здания, я первым делом решил подыскать себе место для ночлега. Неизвестно, сколько бы я времени потерял в бесплодных поисках, но по счастью мне чуть ли не на каждом шагу попадались указатели.

УВАЖАЕМЫЙ ЧУЖЕСТРАНЕЦ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ПОПАСТЬ В ГОСТИНИЦУ, НЕ ИДИ ПО ЭТОЙ УЛИЦЕ, А В КОНЦЕ ЕЕ НЕ СВОРАЧИВАЙ НАЛЕВО.

Я мысленно поблагодарил благожелательных горожан и не пошел по этой улице, и не свернул в конце ее налево. Но пошел я по другому переулку и вообще никуда не сворачивал. И тут тоже попадались мне подобные объявления. Через пару часов, растерянный и вымотавшийся, я наизусть знал, куда не надо идти и куда не следует сворачивать.

В конце концов, я догадался спросить у прохожего. Тот равнодушно посмотрел на часы и вяло произнес:

– Без десяти пять.

– Простите, но зачем мне время? – однако, я говорил уже в пустоту. А прохожий явно спешил, причем двигаясь в обратном направлении.

Больше прохожих не было. Я бессознательно посмотрел на часы. Без пятнадцати пять. К тому же у него еще и часы спешат. Расстроенный, я присел на скамеечку с витыми фигурными ножками, и дрема обволокла меня соблазнительно расслабляющей дымкой. Но тревожные мысли одолевали меня: надо искать, надо искать. Я некоторое время посидел в расслабленном состоянии. Потом открыл резко глаза, готовый броситься в битву со строптивым пространством. Но никуда бросаться не пришлось. Напротив меня стояла гостиница. Огромные часы у входа показывали без десяти пять. Скорее обрадованный, чем изумленный, а скорее изумленно обрадованный, бросился я к зданию. Встретил меня портье в гигантской фуражке и с бородой до пояса. Борода была седая, а фуражка синяя. Показал я ему свою визитную карточку. Вскинулись его мохнатые брови, почтительно взглянул он на меня, сразу подал ключ и сказал:

– Номер пятьдесят шестой, на второй этаж, уважаемый ездок.

Благодарно кивнув, взлетел я на второй этаж, не чувствуя ног под собой. И вот я у себя в номере, в окружении комфорта и уюта. Я принял душ, после чего уселся в кресло, сразу принявшее очертание моего тела. Неслышно, на цыпочках сон подкрался ко мне, и ласково сомкнул веки мои, и доброй рукой коснулся лба. И я уснул. (Прямо во сне).

* * *

Проснулся я (прямо во сне) в бодром и добром расположении духа и тела. Вчерашние злоключения показались мне далекими и незначительными. Умывшись, я собрался было поискать буфет или ресторан, но на столике увидел дымящийся завтрак и записку:

«Уважаемый ездок, приятного аппетита. О гиде не беспокойтесь. Будет вам гид».

Честно говоря, о гиде я и не думал. В планы мои, напротив, входило самостоятельное обследование местных достопримечательностей. Но раз уж здесь такой любезный народ, то и неудобно как-то отказываться. Позавтракав, я уселся в кресло с газетой в ожидании гида.

Через полчаса возник передо мною средних лет мужчина в строгом костюме, коренастый, с энергичным лицом, обрамленным аккуратной шкиперской бородкой. Он несколько секунд смотрел на меня изучающе, потом зычно произнес: