Дорогой отцов - [35]

— Я решил войска, удерживающие рубеж по Дону, отвести.

— Можно писать приказ?

— Да. Войска отвести на внешний обвод Сталинграда.

* * *

…На большом привале, в лесистой балке, командир батальона приказал Лебедеву:

— Немедленно отправляйтесь к командиру полка. Поедете в Сталинград принимать пополнение для дивизии.

— Меня, в Сталинград?

— Вашим старшим будет майор из штаба, а вы — его помощник. Вам все там знакомо.

— Товарищ комбат…

— Отправляйтесь. И знаете что? Семью свою устройте.

XV

По совету командующего фронтом Чуянов созвал заседание городского комитета партии. Горком, исходя из той обстановки, какая сложилась под Сталинградом, решил мобилизовать на фронт коммунистов.

Сталевар Александр Солодков, передав печь, первому подручному, послал жене записку, просил приготовить пару белья и немного хлеба. Жена встретила его со слезами. Она уже собрала и уложила в вещевой мешок белье, полотенце с мылом, котелок с кружкой и ложкой.

— Спасибо, Варюша, — поблагодарил Солодков, глянув на мешок. Говорил весело, будто собирался на праздник. Жена понимала, что скрывается за его веселостью. — А теперь, Варюша, мне надо переодеться. Подай армейские брюки с гимнастеркой.

Варюша опять всхлипнула.

— Ты чего? — ласково поглядел на жену. — Мы идем всего на несколько дней. Отгоним фашистов от города и сейчас же вернемся.

Солодков верил, что врагу под Сталинградом дадут в зубы, по знал он и то, что в армию уходит надолго, на всю военную страду. Жена собрала обед, подала мужу тарелку щей.

— А ты чего не садишься?

— Не хочу, Шура. Я уже пообедала.

— И я обедал на заводе. Садись, Варя, со мной. Налей себе щец немножко. — Обжигаясь, ел торопливо. — Всегда буду помнить твои чудесные щи. Ты, Варя, не обижайся, если не скоро напишу. Сама знаешь, на фронте за стол не сядешь, но помнить тебя и ребяток буду каждую минуту. Береги ребят.

Жена заплакала, захныкали дети.

— А вы чего? — приласкал Солодков малышей. — Не плакать. Тебе, Ваня, я ружье привезу.

Дети затихли.

— Спецовку мою, Варюша, береги. Посмотри-ка, что там у меня в карманах?

— Ничего, кроме ключа.

— Давай сюда. Ключ от шкафа с инструментами поможет мне воевать. Ну, Варюша, перед дорогой давай по старому обычаю присядем на минутку.

Жена горько и безутешно заплакала.

— Крепись, Варюша. Очень-то не убивайся. У тебя малые дети.

Варюша повисла на плечах мужа.

— Да что с тобой? Никогда не думал, что ты так… Не надо, Варя, прошу тебя…

Солодков под судорожные всхлипы жены покинул родной дом. На сборный пункт в городском саду пришли металлурги и машиностроители, каменщики и плотники — люди всех профессий. Были среди них в немалых годах, отцы больших семейств.

Городской сад все еще зеленел и шумел листвой белых акаций, кленов и тополей. В сад въезжали одна за другой машины. На грузовиках подвезли автоматы и пулеметы, ручные гранаты и саперные лопатки, стальные каски и противогазы, патроны. В саду громко раздавались команды: «Краснооктябрьцы, ко мне!» «Ворошиловцы, стройся!» «Кировцы, получай оружие!» Строились в отделения, во взводы, получали автоматы, каски, котелки и кружки.

— Солодков!

— Я! — ответил Александр Григорьевич.

— Принимай взвод.

— Есть принять взвод… Взвод, слушай мою команду. Направо ра-а-авняйсь!

Звенели фляги, звякали лопаты, щелкали затворы. Коммунисты были в простых ватниках, в рабочих спецовках, в легких защитных плащах, в поношенных армейских картузах и пилотках; на ногах — сапоги, ботинки, туфли. Ряды— не по ранжиру и не по годам: рядом с людьми, чьи виски тронула седина, стояли безусые юноши, к высоким примыкали малого росточка— строились по родству, по знакомству. Так теснее ряды — локоть к локтю, душа к душе, сердце к сердцу. Получены винтовки, патроны, гранаты. На легковой подъехал Чуянов и с ним армейский полковник, обветренный до черноты, в серой пыли, в пропотевшем кителе.

— Можно выводить, — приказал полковник.

Чуянов, сдержанно-возбужденный, с отеками под усталыми глазами, обошел строй коммунистов, сказал им несколько слов:

— Вы — коммунисты. Вы — сталинградцы. Вы — лучшие люди города и знаете, куда и на какое дело идете. Я верю, что никто из вас не дрогнет перед врагом, не падет духом.

Взвод за взводом, рота за ротой уходили на фронт коммунисты. В первом взводе Александра Солодкова кто-то немолодо запел:

Сме-ло, то-ва-рищи, в но-огу!

Ду-хом о-кре-пнем в борь-бе-е…

Голос негромкий, глуховатый, но глубокая вера в святость мужественных слов, прозвучавших на выгоревших улицах, так была чиста, что взвод, взяв ногу, дружно подхватил:

В цар-ство сво-бо-о-оды до-ро-гу

Гру-у-удью про-ло-о-ожим се-бе-е.

Гремели выстрелы зениток. Ошалело визжали осколки. Горло першил смрадный дым, а песня не гасла:

Бра-тский со-юз и сво-бо-о-да —

Вот на-а-аш де-виз бо-е-вой!

Взводы, чеканя шаг по обожженному асфальту, шли по задымленным улицам, шли на переднюю линию огня.

* * *

Ольга Ковалева узнала о мобилизации коммунистов на другой день. Характер у нее был напористый, натура — сильная, волевая. Она пошла в райком партии. Там ее знали и с первого взгляда поняли, зачем она пришла.

— Здравствуйте, Алексей Иванович, — поздоровалась Ольга с секретарем. — Вы не забыли, что я член партии?