Дорогой обреченных - [17]

Они остановились в одной из пещер на краю маленькой пустынной долины. Калхаун назвал эту долину «Долиной Кугуаров», потому что он с Ченго несколько дней тому назад пристрелил здесь двух кугуаров.

— Надо трогаться в путь! — сказал Рори, словно внезапно принял решение. — Думаю, что лошадь справится с переездом к следующему селению.

— Но как же ваши друзья, мистер Калхаун? — возразил Дуглас Мюррей. — Ты не можешь оставить на произвол судьбы своих друзей, которые попались в ловушку?

— Это уже мои заботы, — парень. Сперва мне нужно поместить вас в безопасное место. Текс и Ченго найдут выход из западни и без моей помощи. Выводи лошадь из пещеры!

Дуглас Мюррей что-то нечленораздельно пробурчал, но подчинился распоряжению старого скаута.

Они вывели лошадей из пещеры и остановились как вкопанные, словно подчиняясь какой-то беззвучной команде.

Рори Калхаун процедил сквозь зубы беззвучное ругательство.

Лицо Дугласа сразу побледнело, а его правая рука судорожно схватила и придержала поводья.

Вирджиния тихо вскрикнула.

Неподалеку от них стоял человек. Его силуэт четко вырисовывался на фоне светлого неба.

Правая рука Рори незаметно потянулась к поясу, где у него был засунут техасский «Паттерсон».

Его пальцы добрались уже до рукоятки револьвера, когда на боку человека тоже что-то сверкнуло, и в тот же момент раздался выстрел.

Рори почувствовал страшный удар в голову, и сразу все вокруг погрузилось в темноту.

Он уже не чувствовал, как упал на каменистую почву, не почувствовал, как по виску начала сочиться кровь.

И он не мог слышать глухой смех человека, который опередил его, выстрелив первым. От этого смеха у молодых людей кровь застыла в жилах. Это был смех настоящего дьявола.

Дуг и Вирджиния не отважились сдвинуться с места.

А незнакомец, смех которого был подобен смеху дьявола, неторопливо приблизился к ним.

— Эль Лобо! — хрипло воскликнул Дуг Мюррей.

А тот снова разразился дьявольским смехом.

— Да, я Эль Лобо. Но ты еще не все знаешь, Дуг Мюррей!

— Тебе известно мое имя?

— Да, я знаю и тебя и твою сестру. Вы дети Эттель Кейн.

— Да, нашу мать звали именно так, — ответили одновременно брат и сестра. — Но ты-то кто, мистер…

— Меня зовут Эль Лобо, — ответил тот. — А мое настоящее имя Педро Альварес. Я брат Дьянго Альвареса. То есть твой зять, дорогая.

Он жадными глазами посмотрел на Вирджинию, и в этих глазах можно было заметить бушующее пламя страсти.

Вирджиния непроизвольно отпрянула в испуге.

— Что тебе от нас надо? Что ты собираешься делать?

А Дуг Мюррей воскликнул:

— Если ты собираешься снова выдать нас бандитам, то уж лучше убей нас обоих!

Эль Лобо покачал головой, и его львиная грива затрепетала на ветру.

— Вы мне не нужны. А что я собираюсь предпринять, это я объясню вам попозже. Сейчас же вы сядете на своих кляч и отправитесь со мной.

Дуглас Мюррей бросил взгляд на лежавшего без движения Рори Калхауна.

— А что… что будет с ним? Ты что, хочешь оставить его здесь?

— По мне, его могут сожрать и койоты, — сухо ответил Эль Лобо. — Ему все равно уже никогда не подняться. А теперь поспеши! Бери свою лошадь, Дуглас Мюррей!

Тот протянул руку к уздечке и хотел запрыгнуть в седло, но у него ничего не вышло.

Мафусаил взлетел в воздух, сразу оттолкнувшись от земли всеми четырьмя ногами, а потом вытянулся как стрела и помчался прочь.

Дуглас Мюррей в испуге шарахнулся в сторону.

Мексиканец выстрелил из своего револьвера, держа его прямо у бедра. Но на этот раз его выстрел оказался менее удачным чем, когда он сразил Рори Калхауна. Его пуля лишь оцарапала хребет лошади.

В следующее мгновение Мафусаил уже скрылся с их глаз.

Эль Лобо перезарядил свой револьвер и спокойно сказал:

— Чтобы добраться до того места, куда я собираюсь вас отвезти, придется вам сесть на одну лошадь, думаю, она выдержит двух седоков.

14

Для троих осажденных в блокгаузе людей подходил к концу первый тяжелый день.

Связанный бандит безмолвно и апатично лежал на жестком глинобитном полу, уставясь куда-то вперед. Он уже давно перестал ныть, и не просил чтобы ему дали воды, он видел, что Текс и Ченго тоже не позволяли себе выпить ни одной капли. Эта драгоценная влага предназначалась только для раненого шерифа.

Ни у Текса, ни у Ченго нельзя было заметить признаков усталости. Они терпеливо сидели у своих бойниц и не обращали внимания, когда мимо них свистели пули и ударялись в противоположную стену. Правда, пули в блокгауз залетали через окна довольно редко.

Иногда они тоже отвечали выстрелами, но были вынуждены делать все более и более длительные паузы, ибо после каждого выстрела в блокгаузе распространялся едкий пороховой дым. Он долго висел под потолком и лишь понемногу выветривался через верхушки окон.

Когда солнце исчезло за горами, воздух стал более свежим. Мужчины снова смогли, как говорится, вздохнуть полной грудью.

Текс Хондо прошел к шерифу, осмотрел его рану и наложил новую повязку.

— Как ты себя чувствуешь, Фрэнк?

— Немного получше, — ответил шериф. — Но сделать вылазку со мной вы все равно еще долго не сможете. Пройдет по меньшей мере неделя, пока я смогу снова сесть в седло… Послушай, Текс, этой ночью вы должны попытаться уйти отсюда. Меня вы спокойно можете оставить здесь…