Дорогой Леонид Ильич - [35]

О целинной эпопее, которая была действительно героическим свершением советского народа, написано у нас очень много. К сожалению, это преимущественно расплывчатые сочинения журналистов-беллетристов или слащавые, составленные для начальства воспоминания. К этому же роду относятся и мемуары самого Брежнева, написанные льстивыми литзаписчиками. Вот один лишь образчик такого рода «художественных» описаний: «С утра раскаленное солнце начинало свою опустошительную работу, медленно плыло в белесом, выцветшем небе, излучая нестерпимый зной, а к вечеру малиново-красное, тонуло в мутной дымке за горизонтом. И снова, почти не дав роздыха, вставало на следующий день, продолжая жечь все живое. И так неделя за неделей, месяц за месяцем… 1955 год называли «годом отчаяния» на целине…»

Цитировать все это мы не станем, хотя отметим, что не речь самого Леонида Ильича здесь слышна, а стук машинки равнодушного сочинителя. Зато П. Пономаренко, человек умный и суровый, находясь уже в отставке, сумел рассказать кое-что достоверное:

«Знаете, что было там зимой 1954 года? Когда Пленум ЦК принял решение об освоении целинных земель, то сразу в казахстанские степи стали гнать сельскохозяйственную технику, чтобы уже с весны начать работы. Гнать все подряд, без разбора: плуги, комбайны, сеялки, бороны. Станций и то не было. Просто будка в чистом поле. Поэтому все, что сюда приходило, сгружалось, засыпалось снегом, а новые грузы ставились на предыдущие и опять уходили под снег. Портились, ржавели, ломались. Атбасар, Акмолинск, другие железнодорожные станции превратились тогда в кладбище сельскохозяйственной техники. И ничего нельзя было с этим поделать, так как времени на раздумье, на какое-то планирование поставок нам не дали. Хотя отвечать, случись что, пришлось бы все равно нам».

Да, руководители целинного проекта в Казахстане старались, выбиваясь из сил, но из Москвы на них постоянно оказывалось жесткое давление. По докладу Хрущева февральско-мартовский Пленум ЦК 1954 года принял специальное решение «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель». Согласно этому решению, предусматривалось освоить в 1954–1955 годах в восточных районах страны не менее 13 миллионов гектаров новых земель и получить с них в 1955 году около 20 миллионов тонн зерна. Хрущев лично наблюдал за положением дел на целине не только из своего московского кабинета. Его первая поездка в Казахстан состоялась уже в мае 1954 года, когда он в сопровождении Пономаренко и Брежнева побывал в колхозах и совхозах Кустанайской, Акмолинской и Карагандинской областей, уже начавших освоение целинных и залежных земель. Штурм целины шел безостановочно.

С чисто человеческой, бытовой, отчасти даже просто женской точки зрения тут опять-таки интересно привести краткое свидетельство о той поре вдовы Брежнева:

«Очень уставал Леня: расстояния огромные, только на самолете можно облететь. Дома бывал наездами, отдышится, и опять в дорогу. Единственной радостью его и утешением была внучка Виктория, Витусенька, которая с нами жила. Дедушку очень любила. Как он приедет — с его рук не сходила, и в постель с ним ложилась. А он, бедный, как до подушки голову склонит, так и засыпает от усталости.

В первый же год целина родила большой хлеб — 250 миллионов пудов зерна. А вот следующий, 1955 год выдался засушливым. Целина как бы сопротивлялась, сжигала людей и хлеба своим степным жаром, засыпала тучами земли, поднятой в бесконечных бурях.

Да, Леонид Ильич назвал 1955-й — «годом отчаяния». Солнце выжигало посевы, которых увеличилось вдвое. Ветры срывали крыши домов, рвали линии, засыпали дороги и пашни поднятой в небо землей. Осенью Леня поехал в Москву на совещание, сказав: «Еду с чувством вины, хотя ни в чем не виноват». На совещании уверял — целина еще себя покажет. А Хрущев сердито упрекал: «Из ваших обещаний пирогов не напечешь!» Вернулся с опущенной головой».

Скверный характер Хрущева лихорадкой отзывался по всей стране. Твердый характером Пономаренко, входивший к тому же в состав Президиума ЦК КПСС, видимо, в чем-то возражал Хрущеву, а тот даже в раннюю свою пору это с трудом переносил. К тому же Пономаренко взлетел с руки Маленкова, хрущевского соперника, а того уже в феврале 1955 года Хрущеву и его сторонникам удалось снять с ключевого поста Председателя Совета Министров. Участь Пономаренко была предрешена. 2–6 августа 1955 года состоялся пленум ЦК КП Казахстана, на котором был заслушан доклад Л.И. Брежнева о задачах партийной организации республики и рассмотрены организационные вопросы. П.К. Пономаренко был освобожден от обязанностей первого секретаря ЦК КП Казахстана «в связи с переходом на новую работу». Новым руководителем Компартии Казахстана был избран Л.И. Брежнев.

Мягкий по натуре Брежнев, не имевший никакой опоры на кремлевских вершинах, оказался теперь в очень рискованном положении. Капризный и сумасбродный Хрущев слишком многое поставил политически на целину. Он требовал успехов любой ценой, и немедленно. Ясно, что работать и без того в сложной обстановке было тяжело. В любой миг ему могла быть уготована судьба Пономаренко. Того мстительный и мелочный Хрущев сперва отправил послом в Польшу, потом в далекую Индию, затем совсем уж в незначительные страны и — на персональную пенсию в еще не преклонные для него годы. Это был, так сказать, типичный пример хрущевской «работы с кадрами». Ясно, что Брежнев намотал этот чужой опыт себе на ус (через десяток лет он припомнит все это своему прежнему «хозяину»).