Дорогой интриг - [59]

— Ваше сиятельство, ваша милость! — вторили герцогине возмущенные возгласы барона Гарда, когда мы с графиней Энкетт налетели на него с двух сторон. — Я уже и не знаю, жив ли я!

— Как вам не совестно, ваша милость, — сопя, отвечала графиня, — в вас совершенно нет совести, немедленно уберите ловец от мяча и отдайте его хрупким женщинам.

— Хрупким?! — восклицал он потрясенно. — Баронесса, вы пытаетесь насадить меня на вертел?

— Вы обещали на жаловаться, — отмахивалась я, пихая в борьбе барона ручкой ловца в живот уже в третий раз подряд.

— Да как вы можете противостоять нашей красоте и изяществу? — возмущалась графиня, раскрасневшаяся до кончиков ушей.

— Ваша красота убивает, — ответила Гард и полетел на траву, окончательно снесенный с ног.

— Эгей! — издала торжествующий клич и графиня Энкетт и забрала мяч в свой сачок.

За время игры у нас появились зрители. Привлеченные возгласами и смехом к нам подходили придворные. Я мало внимания обращала на сторонние звуки, полностью поглощенная игрой. Кажется, кто-то попросился позволения присоединиться к игре, однако наш состав так и не изменился. А еще нас поддерживали. Придворные выбирали своего фаворита, несмотря на наличие двух команд, и самым популярным игроком стал барон Гард, чем его бессовестная милость и воспользовался. Теперь он: то страдал и взывал к публике, требуя у нее сочувствия, то ликовал, опять же вызывая и требуя уже восторга. Всё это заметно сказалось на батфлене. Азарт и темп игры снизился, а заодно и удовольствие. С досады я не удержалась и ткнула древком ловца барона в живот, после чего тот красиво повалился на траву и также красиво «умер». Не став себе отказывать в удовольствии, я поставила ему ногу на грудь и, вскинув сачок, провозгласила, подобно полководцу:

— Враг повержен! Победа за нами!

— Виват фрейлинам ее светлости! — подхватила мой клич графиня Энкетт.

— Попрошу заметить, что я еще трепыхаюсь, — донеслось с земли, и ее сиятельство накрыла лицо барона сеткой сачка:

— Противник пал, — объявила она, — всё остальное домыслы и предсмертные конвульсии.

— Неоспоримо, — важно кивнула я, и Керсти жарко откликнулась:

— Да!

— Барон, вы привели нашу армию к разгрому, — возмутилась одна из соратниц Гарда с другой стороны луга.

— Как славно, что мы тоже фрейлины ее светлости, — философски произнесла ее боевая подруга. — Стало быть, из проигравших здесь только неженка-мажордом.

Сев, его милость укоризненно покачал головой:

— И ни слезинки над павшим товарищем. Женщины! — патетично воскликнул он и поднялся на ноги. — Благодарю за игру, я недурно развлекся. И пусть я помят, но дух мой не сломлен.

— Фьер, похоже, нынче вы один в проигравших, так оставьте победителям праздновать их победу и идите ко мне, — весело позвала герцогиня.

Я обернулась и, наконец, приветствовала придворных легким поклоном головы, а затем посмотрела выше и увидела государя, сидевшего на подоконнике открытого настежь окна. Он поднял руку, первым приветствуя меня, после одарил аплодисментами и сразу же исчез из поля зрения.

— Шанриз, дитя мое, идите к нам, — послышался голос ее светлости, и я поспешила к своей покровительнице. Герцогиня посверкивала довольным взором: — Дамы и господа, позвольте вас поздравить, теперь нас с вами запишут в дикари, — оповестила нас наша госпожа. — Но мы не будем по этому поводу плакать и огорчаться. Что может быть восхитительней, чем умение позволить себе наслаждаться жизнью в собственное удовольствие? Дикарка – это так мило, — и мне достался ее многозначительный взгляд, давший понять, что и этот день прожит нами не впустую.

Так половина дня и пролетела в забавах и веселье. И надо заметить, что общество ее светлости заметно выросло. Придворные сделали вывод, что с нами может быть весело, а потому свита герцогини Аританской заметно выросла. Я сопровождала ее светлость всю прогулку, и лишь на обеде встретилась с дядюшкой, с которым желала поговорить со вчерашнего дня. О том, чтобы провести время наедине я попросила его еще с вечера, когда мы возвращались с пикника. Граф назначил час свидания, к которому я и явилась. Отпрашиваться у герцогини не пришлось. Сегодня всё еще был мой свободный от службы день, и в покоях я ей была не нужна.

Трапезничали мы у дядюшки в покоях. Когда я переоделась к обеду и явилась к нему, его сиятельство еще не вернулся, но лакей пропустил меня и проводил к столу, накрытому на две персоны. Садиться без дяди я не стала, потому отошла к окну и устремила в него рассеянный взор. Несмотря на обеденное время, парк не пустовал. Я увидела Ее Высочество в сопровождении нескольких фрейлин. Принцесса заметно спешила куда-то, и мне стало любопытно, куда же может опаздывать сестра короля, находясь в резиденции. У меня даже мелькнула мысль, что она идет на тайное свидание, или же участвует в заговоре, потому что фрейлины несколько раз вертели головами, будто озирались.

И если жизнь Селии меня мало волновала, то вот заговор… Не против же брата она что-то затевает! По законам Камерата женщина не имеет права на престол, будь она хоть трижды королевской дочерью, первенцем и образованной лучше любого мужчины. Еще лет восемьсот назад подобное было нередким явлением, но в современном мире мужчины окончательно подавили женщин в правах и возможностях. Возмутительно!