«Откуда вы меня знаете?! Как вы меня узнали?!»
В клетке послышался гул.
«Мы узнали вас, господин Владимиров, по голосу!»
«Я вас видел с вашей Бишкой в Москве, в манеже!»
«Я вас видел в вашем цирке в Воронеже!»
«Я вас видел в Петербурге у Чинизелли!»
Но вот гул и звон кандалов улеглись. В клетке воцарилось молчание. Серая масса халатов отодвинулась в конец клетки, расступилась и дала дорогу одному арестанту.
Высокий, худой, с белой по пояс бородой, с длинным орлиным носом и в халате внакидку, он подошел к решетке и воскликнул дрожащим голосом:
«Благодарю вас, господин Владимиров, от всей нашей отверженной братии! Благодарю вас за высокое и эстетическое наслаждение, доставленное нам вашим чудным пением! Вы вашим пением воскресили в нашей памяти дорогое прошлое. Вы перенесли нас в разные города, в разные деревни, села и дома! Спасибо, сто раз спасибо! Да наградит вас бог!»
«Спасибо вам!» – бросился я у самой воды на колени, и слезы хлынули у меня градом. Помнишь, Анюта?!
– Помню, – вздохнула жена.
– Вот он, лучший момент в моей жизни, вот они, лучшие выпавшие на мою долю аплодисменты! А дорогие, дорогие аплодисменты!
Клоун закончил свой рассказ и отвернулся, чтобы скрыть выступившие у него на глазах слезы.
