Дороги Рагнара Ворона - [5]
— Хуже точно не будет! Уходи в море, попробуем! — ответил ты, не сводя глаз с выхода из шхеры. Темные пятна, одно за другим, выходили из стены дождя, стремясь в погоню. Видимо, люди Гальфдана тоже решили рискнуть и нагнать вас.
И снова стрелы и ядра, снова крики и стоны, и оглушительно смеется Эрик Весло, раненый, но твердо стоящий на ногах и уводящий «Ворона» все дальше от полосы прибоя.
Тут море решило показать, что шутки кончились. Огромный вал, с носа до кормы, прошелся вдоль твоего драккара, смывая викингов за борт, но кое-кто был еще жив, а Эрик Весло все так же держался за кормило с той только разницей, что он был мертв. Волны накрывали «Ворона» все чаще и чаще, и кормило держал уже ты, оттолкнув тело кормчего ногой, а людей становилось все меньше, потом жар схватки оставил тебя, зато резко наверстала свое боль от полученных ран, и ты упал на палубу, потеряв сознание.
Шторм подхватил «Ворона» и понес неведомо куда. На борту в живых оставался только ты, и ты очнулся. И намертво привязал себя к кормилу поясом. И снова на тебя обрушилась темнота.
И вот ты здесь. Ты голый лежишь под толстой и теплой шкурой, и борода, и усы пахнут травами, травами пахнет и вокруг тебя, и чей-то голос монотонно что-то бубнит.
Ты открыл глаза.
Так Рагнар Ворон припомнил то, что с ним стряслось в последние дни.
Глава третья,
в которой Старый Бю уходит в Норанген-фьорд
На него внимательно и строго смотрела очень старая женщина с небольшой седой бородой. Рагнар несколько раз сильно сморгнул, чтобы отогнать видение, но добился только того, что рассмотрел лишь еще и огромную черную бородавку, красовавшуюся точнехонько между двух светло-синих молодых глаз, настолько большую, что казалось, будто у нее три глаза. Само лицо было сплошь пересечено глубокими морщинами, по шее стекающими женщине за воротник. Поперек горла проходил длинный выпуклый шрам. Длинный, прямой, как стрела, но резким крючком загибавшийся книзу нос дополнял облик видения, как втайне надеялся Ворон, не имея сил отвести взгляда от короткой, но густой бороды.
— Что, не валькирия? — удивленно спросила бабка, — точно не она? Ты ведь, дурак, поди, ожидал, что очухаешься в Валгалле, ага. Тут тебе и кабан бесконечный, и пиво-вино, и бабы косяками, а сам ты цельными днями сражаешься и охотишься. Как бы не так!
Пока поживешь с нами, милок! Но ты присмотрись — может, и я за валькирию сойду? Ась? Опять нет? Упрямый ты! — и тут бабка резко сдернула с Ворона шкуру и жадно впилась в его тело глазами. Рагнар уже давно перевалил за тот возраст, когда мужчина стесняется своего голого тела, если на него смотрит женщина, но бабка его настораживала, и он попробовал робко потянуть шкуру на себя.
— Лежать! — громко крикнула бабка нутряным басом и притопнула ногой. Ворон послушно притих, а бабка продолжала всматриваться. — Эх, кабы лет сто с плеч долой, а? — Бабка облизнула синюшные губы длиннющим языком, сокрушенно покачала головой и пристально уставилась в глаза Рагнара, словно ожидая, будто он скажет: «Да ладно, и такая сойдешь!»
— Игреливый ты какой! — вдруг сказала бабка укоризненно и, целомудренно отвернувшись, закутала Ворона шкурой. — Что ж ты блуд-то свой старой бабке показываешь? Ожил, что ли?
Рагнар окончательно запутался. Может, по голове ему досталось все же сильнее, чем казалось? Он озадаченно посмотрел на бабку, которая к тому моменту отошла к его ногам, сбросила с них шкуру и твердыми, сухими руками, напоминавшими рукояти весел драккара на ощупь, растирала ему ступни.
Бабка оставила его ноги в покое, подошла к очагу и зачерпнула из булькавшего на огне котелка ложку снадобья, с которой и подошла к его изголовью.
— Испей, вояка, — уже нежным, тонким голосом сказала бабка и подмигнула. — Дохлой кошечкой, правда, пахнет. Да и как не пахнуть, я ж туда чего только не натолкала! А чего натолкала, уже и не упомню, — и жестким, ровным голосом сказала: «Старая я стала!»
— Бабушка, а коли не помнишь, может, и пить-то не стоит? — впервые подал голос Рагнар.
— Ты, касатик, жри и пей, что дают, пока концы не отдал. А будешь слушаться, так и оклемаешься скоренько. Поджимает ведь времечко-то, так? — на сей раз бабка говорила нормальным старушечьим голосом. — Чего натолкала, все к месту. Смотри, коль не веришь! — Бабка вперила свои синие глаза в глаза Ворона и через миг пропала ее бородавка, исчезли морщины и шрам, волосы из грязно-седых стали светло-русыми, а грудь налилась и расперла платье. Еще миг — и все исчезло, и на Рагнара снова смотрела старая бородатая старуха. Сомнения Рагнара исчезли, и он смело втянул в рот содержимое ложки, которую бабка поднесла к его губам. От омерзительного, тухлого пополам с прелым вкуса, Рагнара чуть не вывернуло, но он сумел удержать пойло в себе.
— Дрянь, правда? — подмигнула бабка, — погоди, такой ли еще пакостью напою! Потрепали тебя, как кобеля на свадьбе. В голову пустую досталось, в плечо, в лопатку, уж я кожу там штопала-штопала! А еще по морде твоей глупой дали, тролли тебя задери, охальника! Рагнар уже перестал удивляться переменам настроения старой бабки — финки, как он уже понял по некоторым деталям ее костюма. Финки исстари славились могучей волшбой. Ему снова повезло.
В нашем мире Ферзь жил и убивал по самурайскому Кодексу чести.Дорога смерти была его дорогой. Он не знал, каким будет финал, но знал точно – смерть уже близко.Древнее языческое волшебство подарило ему еще одну жизнь.На этот раз – в Древней Руси. И оказалось, что деревянный меч субурито, которым в совершенстве владел Ферзь, ничуть не уступает стальным клинкам княжьих дружинников.И мечам их врагов…
И именно там нам навстречу выскочил единорог. Один. … Он выскочил на лужайку, сверкая, как кипящее серебро — на последнем луче уходящего спать Солнца повис, казалось, отделившийся от его лба витой рог. Он был прекрасен. Я не видел драконов, но думаю, что и они, и единороги — как и некоторые другие, как Ланон Ши — это то, что человек всегда сопровождает словами: «Я онемел». А я нет. Кипящее серебро его боков, сине-зеленый ремень вздыбленной по хребту шерсти, сапфирово-светящийся рог ошеломили меня и я негромко выдохнул: «На таком пахать впору».
Рассказ о Маронге, беспощадном каннибале мертвого племени.
Можно ли, поставив на карту все — покой, благополучие, жизнь, здоровье, свое лицо, жизнь любимой женщины и свою душу, изменить и сломать такое привычное для нас течение чиновно-криминальных дел в одном отдельно взятом городе? На этот вопрос ответит Кукловод, человек, в чьих жилах бежит кровь Солнца. История человека, который решил вернуть значение слову «плохо».
«— Мама, кто живёт за морем?— За морем… живут боги, великие сидхе. Вечно резвятся они в золотых садах Яблочного Эмайна, не зная ни старости, ни печали. А за нижнем морем — царство фоморов, чёрных повелителей смерти.— А кто живёт за границей холмов?— Люди.— А они добрые или злые?— Пока ещё не определились».Сеттинг: древние Скандинавия, Ирландия, Суоми. Столкновение пантеонов, в том числе с ранним христианством.Много сложных незнакомых слов вроде «хирд», «скир», «нойд» и так далее. В качестве сносок вынесены в основном те, что я считаю лежащими за гранью пассивного словаря среднего интеллигента.
Герой этой книги – не кровожадный вампир, созданный пером бульварного писаки Брема Стокера, а реальная историческая личность. Румынский, а точнее – валашский, господарь Влад III Басараб, известный также как Влад Дракула, талантливый военачальник, с небольшой армией вынужденный противостоять огромной Османской империи. Если бы венгерский союзник Влада всё же сдержал обещание и выступил в поход, то кто знает, как повернулось бы дело. Однако помощь из Венгрии не пришла, а Влад оказался в венгерской тюрьме, оклеветанный и осуждённый теми, кто так и не решился поддержать его в священной борьбе за свободу от турецкого владычества.
Юный ярл Орм по-прежнему возглавляет Обетное Братство — отряд викингов, спаянный узами общей клятвы, принесенной Всеотцу Одину: быть вместе и в мире, и в войне. Его побратимы, казалось бы, остепенились и прочно осели на берегу, но огонь приключений и опасности в их сердцах не угас. И снова они отправляются в поход за проклятым серебром Аттилы, к необъятным просторам Травяного моря. Спокойная жизнь на суше не для побратимов — такая уж у них судьба. Но теперь викинги не одни — вместе с ними из Новгорода идет дружина юного князя Владимира, которому также не терпится добраться до сокровищ великого завоевателя.
Он начал Куликовскую битву, сразив в единоборстве монгольского богатыря Челубея и заплатив за свой подвиг жизнью. Он вышел на поединок против закованного в доспехи степняка, не надев даже кольчуги, в монашеской рясе, с крестом на груди — и пал бездыханным на труп поверженного врага, «смертью смерть поправ», вдохновив русское войско на победу над Мамаевыми полчищами.Что еще мы знаем о легендарном Пересвете? Да почти ничего. Историки спорят даже о том, откуда он был родом — из Брянска или Любеча… Новый роман от автора бестселлеров «Побоище князя Игоря», «Злой город» против Батыя» и «Куликовская битва» восполняет этот пробел, по крупицам восстанавливая историю жизни Александра Пересвета, в которой были и война с Тевтонским орденом, и немецкий плен, и побег, и отцовское проклятие, и монашеский постриг, и благословение Сергия Радонежского, открывшего иноку Александру его великое предназначение — пожертвовать жизнью «за други своя», укрепив дух войска перед кровавой сечей, в которой решалась судьба Русской Земли и Русского народа.
Местом действия романтических событий и дерзких, захватывающих дух приключений автор выбирает Италию и Сицилию. Устав от грабежа и разбоя, великий атаман разбойников Ринальдо Ринальдини ищет забвения на отдаленных островах Средиземного моря, мечтая там начать праведную жизнь и обрести душевный покой. Однако злосчастный рок преследует его, ввергая во все новые приключения и заставляет творить еще большее зло.
III в. до н. э. Два могучих государства — республиканский Рим и Карфаген — вступили в смертельную схватку. Но победы на суше не являются решающими. Лишь тот, кто властвует на Средиземном море, победит в этой войне.Флот карфагенян силен, их флотоводцы опытны. Рим же обладает лишь небольшими кораблями, способными плавать в прибрежных водах. Республике нужно срочно построить военные суда и обучить моряков.За плечами римлянина центуриона Септимия двенадцать лет воинской службы, он закален дисциплиной и битвами. Капитан Аттик — грек, для римлян человек второго сорта, опыт морехода получил в сражениях с пиратами, наводившими ужас на прибрежные города Республики.