Дороги Мертвых - [14]

Падение Империи отозвалось в горах Канефтали (в которых, заметим, уже довольно долго почти не было Сариоли, а немногие оставшиеся в живых находились, как в ссылке, на самом дальнем севере, в районе вершин Потерянный Путь и Коричневая Голова) сильнейшим землетрясением; многие из самых старинных крепостей превратились в развалины, как и многие из работающих шахт; но в нижних отрогах Кана, в долине, которая называется Уайтсайд, рядом с деревней того же названия, жил Граф по имени Скинтер, прямой потомок линии э'Терикс Дома Дракона, чей невысокий и очень надежно построенный замок, идеально вписанный в окружающий ландшафт, пережил и само землетрясение и последующие толчки. Незадолго до катастрофы он начал собирать вокруг себя определенные силы, готовясь к диспуту с соседом после оскорбления, которое он собирался нанести ему, как только соберет довольно приличную армию. Будущий враг Скинтера был его вторым кузеном, который за предыдущее столетие сумел получить права на ловлю рыбы в некоем озере, контроль над виноградниками, известными производством знаменитых крепленых вин из поздних яблок, и любовь дочери одного из местных баронов; Скинтер хотел все это себе, но они все погибли в Катастрофу Адрона. На самом деле этот второй кузен сам стал жертвой первого же удара землетрясения, когда пытался насладиться всеми тремя приобретениями одновременно.

Это оставило Скинтера, которого также называли Уайтсайд, в относительной безопасности, без врагов, с достаточно большой армией и без любого другого, которому бы он подчинялся (Герцогиня Кана и большая часть ее семьи была в Адриланке, а остальные, на свое несчастье, оказались в доме, когда начались первые толчки), зато с длинным перечнем амбиций. Чтобы округлить список, мы обязаны добавить, что он совершенно не собирался кормить довольно-таки значительную армию, во всяком случае долго. Когда мы рассмотрим это условие и вспомним, что он был, помимо всего прочего, Драконлордом, то нас не удивит, что он немедленно начал расширять круг своих владений.

Когда он начал так поступать, то сделал то же самое открытие, которое сделали тысячи других предводителей маленьких армий этой эры, занимавшиеся тем же самым делом: по большей части аристократы, купцы и даже крестьяне приветствуют твердую руку предводителя; они были «свободны», то есть жили без Империи, слишком мало времени, чтобы успеть привыкнуть к анархии (которая была, мы обязаны указать на это, первые несколько лет после Катастрофы) и что все они сконфуженные, испуганные и растерянные с облегчением и радостью приветствовали любое подобие порядка; для своих первых побед солдатам армии Скинтера крайне редко приходилось обнажить меч, наставить пику или установить катапульту.

Эти победы позволили Герцогу Кана, титул, который он присвоил себе сам после завершения подчинения герцогства, завладеть достаточно обширной областью, которая поставляла еду для его армии, но требовала от него, чтобы он размещал части своей армии на каждой вновь завоеванной территории, чтобы гарантировать, что никакой другой потенциальный бандит, завидующий его успехам, не был способен собрать армию, которая могла бы заменить или вообще сбросить его власть, и что такой предводитель не появится среди покоренных крестьян; но все это требовало все большей и большей армии, и, следовательно, все большей и большей территории для прокормления этой армии, так что, несмотря на сравнительно медленный темп, площадь завоеванной области увеличивалась в геометрической прогрессии. Этот образец — одинокий аристократ, приобретший, создавший или уже обладавший армией, которому все время требуется больше земли, чтобы кормить армию, а потом больше армии, чтобы защищать землю — повторялся тысячи раз на протяжения периода истории, который мы называем Междуцарствием, но присутствие его кузины, некой Маркизы Хабил, также дракона по линии э'Терикс, сделало Кану, как он теперь называл себя, уникальным в своем роде; эта леди не имела никаких амбиций для себя самой, зато обладала хорошим знанием истории, головой настоящего стратега, арифметическими талантами и была всей душой предана своему двоюродному брату. Однажды, примерно через двадцать лет после Катастрофы, она сказала Кану о том, что пришла пора остановиться и обдумать свое положение.

Но прежде, чем мы расскажем читателю об этом в высшей степени интересном разговоре, необходимо кратко сказать, что Хабил и Кана, хотя и являлись кузенами друг другу, выглядели как брат и сестра; тогдашние мемуаристы очень часто, по ошибке, принимали их за брата и сестру, и это перешло в труды небрежных историков. Оба были типичными Драконами, скорее низкими, чем высокими, отмеченные ввалившимися щеками, глубоко посаженными глазами и вьющимися коричневыми волосами, спускавшимися на плечи. Кана носил черное с серебром цвета дракона-воина; Хабил, хотя и не была воином, делала точно так же.

Теперь, когда декорации расставлены, попытаемся узнать, что они сказали друг другу однажды утром через двадцать лет после Катастрофы, удобно устроившись в зале для еды замка Каны.