Дороги хаджа - [2]

– Вы желаете совершить хадж? – удивился имам. – Это похвально. Но сейчас пускаться в путь довольно опасно, всюду идет война. Враг захватывает нашу землю. Не лучшее время для паломничества.

– Эта война не вчера началась, и не завтра кончится, – ответил Али. – А хадж – священный долг каждого мусульманина.

– Вы правы, – согласился имам, – но в нашем городе компанию вам в ближайшее время никто не составит.

Али вернулся в опустевший дом и сел у двери, страшась входить внутрь. Мысль о том, что Йасмин уже никогда не встретит его с улыбкой, придавила его невыносимой тяжестью. Никому не было дела до его горя. Город жил своей жизнью. Пел муэдзин, призывая в мечеть на молитву, из мастерской медника доносился перестук молоточков, ребятня играла на улице. Хлопоты последних дней не давали ему времени задуматься над тем, что ему теперь делать. Одиночество вдруг навалилось на него всей своей необратимостью. И он с ужасом осознал, что отныне день за днем надо будет находиться в этом опустевшем доме. Не в силах вынести эту мысль, Али встал и пошел, куда глаза глядят. Был вечер, он долго, бесцельно бродил по городу, пока ноги не привели его на центральную площадь, где царило оживление. Али смешался с толпой и прислушался. Речь шла о монголах. Горожане спорили о том, как вести себя с завоевателями. Одни предлагали откупиться, другие оборонять город. Али оказался рядом с двумя яростными спорщиками. «Табриз откупился – говорил один, – и все жители остались в живых». «Табриз откупился, потому что это большой и богатый город, – отвечал другой, – а что может ему дать, наш захудалый городишко». «Но у нас крепкие стены, мы можем сколько угодно долго защищать город. Им надоест, и они уйдут». Заметив, с каким вниманием Али слушает их, спорщики обратились к нему, вовлекая разговор.

– Я думаю, что вы оба неправы, – заявил Али. – Просто откупиться от них не получиться, получив отступные, они не уйдут. Надо стать их данниками, они берут десятину со всего. И это на всю оставшуюся жизнь.

– Ну вот, я же говорю, – воскликнул сторонник сопротивления.

– В защите города, тоже нет особого смысла, – продолжал Али, – поскольку они будут осаждать город до тех пор, пока у нас не закончатся продукты. Воды они лишат нас еще раньше, перекрыв воду в канале.

– Так что нам остается? – спросили его спорщики.

– Стать рабами или погибнуть. Во втором случае, надо отправить женщин и детей, а самим выйти из города, и встретить татар в чистом поле.

– Оставить свои дома, имущество? – возмутились спорщики. – Знаешь что, умник, иди-ка своей дорогой.

Али пожал плечами и ушел. Он вернулся домой, лег и, чтобы заснуть, стал по памяти читать Коран, который как мы помним, он знал наизусть. Дойдя до суры «Преграды», он на словах «А ты Адам, поселись ты и твоя жена в раю…», задумавшись о своевременности этих слов, провалился в беспамятство.

Разбудил его слуга, вступивший в перебранку с кем-то на улице. Несколько мгновений Али был безмятежен, пока не вспомнил об утрате. Чтобы отвлечься от горестных мыслей, он продолжил чтение Корана, с того места, на котором под утро ему удалось заснуть.

«…Питайтесь, чем хотите, но не приближайтесь к этому дереву, а то вы окажитесь несправедливыми». Когда Али дошел до суры «Верующие» и прочитал «Разве вы думали, что мы создали вас, забавляясь, и что вы не будете к нам возвращены»

Он был так поражен, что прекратил чтение.

Али оставался в постели еще некоторое время, надеясь вновь заснуть, тем самым, отсрочив тягость предстоящего разговора. Однако от слуги, жаждавшего общения, так просто отделаться не удалось. Шум, производимый им, становился все назойливей. Тогда Али оделся и сошел на первый этаж, намереваясь уволить слугу. Но застав его за мытьем полов, Али невольно смягчился и остановился в нерешительности. Ариф, так звали слугу, весело поздоровался, но тут же скорчил скорбную физиономию, подобающую моменту.

– Как все вчера прошло, господин? – спросил он.

В ответ Али молча кивнул. Слугу он нанял недавно для помощи отяжелевшей Йасмин, и его все равно надо было теперь рассчитывать. Богатство не прибавило ему важности, и он продолжал чувствовать неловкость, когда кто-то прислуживал ему.

– Да упокоит Аллах ее душу, – сказал Ариф.

– Да упокоит Аллах души твоих умерших родственников, – ответил Али.

– Я вас разбудил господин, но скоро полдень, лучше не спать, а то голова разболится.

– Ариф я уезжаю, и мне больше не понадобится твоя помощь, – сказал Али.

– Куда, господин, вы уезжаете?

– В Мекку, я решил совершить хадж.

– Это хорошо. Пусть Аллах сделает легким ваш путь.

– Спасибо, так что ты можешь не приходить.

– Да, я понял, господин. Я только домою полы.

– Хорошо, – сказал Али, и стал подниматься по лестнице на второй этаж.

– Господин, – окликнул его вслед Ариф, – вам принесли письмо.

Али вернулся.

– Письмо, какое письмо? Что же ты сразу не сказал.

– Не успел. Вы же мне слова не дали сказать, сразу уволили. Посыльный не хотел оставлять его, говорил, что должен лично в руки передать. Но я не позволил.

– Где письмо? – спросил Али нетерпеливо.

– Так он его не оставил, сказал, что зайдет после обеда.