Дороги еврейских скитаний - [16]

быть пролетарием, хочет отличаться от бедноты, изображает благополучие. Нищий еврей предпочтет побираться по домам богатых людей, чем на улице. У прохожих он тоже просит, но все-таки основной доход приносит ему своего рода «постоянная клиентура», которую он регулярно навещает. К богатому мужику еврей ни за что не пойдет; иное дело — к менее состоятельному соплеменнику. У нищего еврея своя сословная гордость. Буржуазный талант еврейского народа к благотворительности, коренящийся в его консервативности, сдерживает революционизацию пролетарской массы. Религия и обычай запрещают всяческое насилие, запрещают мятеж, возмущение и любые открытые проявления ненависти. Бедный богомольный еврей смирился со своей участью, как любой богомольный бедняк, безразлично, какой конфессии. Бог одних создал богатыми, других бедными. Восставать против богача — все равно что восставать против Бога.

Сознательным пролетарием выступает лишь еврейский рабочий. Вот где мы встретим социализм самых разных мастей. Восточноеврейский социалист-пролетарий, естественно, менее выраженный еврей, чем его буржуазный или полупролетарский сородич. Даже если он исповедует еврейский национализм или сионизм. Самый убежденный националист среди социалистов — это сторонник движения «Поалей Цион»[20], мечтающего о построении в Палестине социализма или, по крайней мере, государства рабочих. Границы между еврейскими социалистами и коммунистами размыты, никакой вражды между пролетариями, как у нас, и в помине нет. Многие еврейские рабочие состоят в социалистических и коммунистических партиях своих стран, будучи, следовательно, польскими, российскими и румынскими социалистами. Почти для всех национальный вопрос заслонен социальным. Так мыслят рабочие всех народов. «Национальную свободу» выдумало, от нечего делать, сословие, у которого нет других забот. Если из всех наций какая-то и вправе усматривать в «национальном вопросе» жизненно важное содержание, то это евреи, которых заставляет сплотиться в «нацию» чужой национализм. Но даже рабочие, принадлежащие этой нации, ближе к сердцу воспринимают проблемы социальные. В своем пролетарском самосознании они сильнее, честней и последовательней — если воспользоваться словом, ставшим под влиянием нынешнего жаргона партийных вождей в Западной Европе почти ругательным, они «радикальней». Антисемиты заблуждаются, приписывая евреям радикально революционные настроения. У еврейского буржуа, у еврейского полупролетария еврей-революционер вызывает чувство глубокого ужаса.

Должен сказать, что мне очень неловко называть кого бы то ни было, против его воли, пролетарием. В отдельных случаях, пожалуй, уместно более мягкое, изобретенное на Западе и, вообще говоря, довольно бессмысленное обозначение «духовный пролетарий». Это, например, переписчики Торы, еврейские учителя, изготовители молитвенных облачений и восковых свечей, резники и мелкие служители культа. Своего рода пролетарии в делах веры. Но ведь, кроме них, много и других — страждущих, попираемых, презираемых, не находящих утешения ни в вере, ни в классовом чувстве, ни в революционных идеях. Взять хотя бы водоносов в маленьких местечках, которые с рассвета до заката наполняют водой бочки в домах состоятельных жителей — за скудную понедельную плату. Это трогательные простодушные люди, наделенные какой-то нееврейской физической силой. В одинаковом положении с ними находятся грузчики, носильщики и целый ряд прочих — все, кто живут поденным, но все же трудом. Здоровое, храброе, добросердечное племя. Ни в ком физическая сила так близко не соседствует с добротой, ни в ком грубость занятий так не далека от душевной грубости, как в еврейском работяге-поденщике.

Поденными заработками нередко перебиваются и славянские крестьяне, принявшие иудаизм. На востоке Европы такого рода вещи случаются, хотя официальный иудаизм противится подобным переходам, будучи единственной мировой религией, не стремящейся никого обращать. Нет сомнений, что в жилах восточноевропейских евреев течет больше славянской крови, чем, скажем, в жилах немецких евреев — крови германской. Так что когда антисемиты и евреи, разделяющие взгляды немецких националистов, рассуждают о том, что в восточноевропейских евреях-де «больше семитского духа», а стало быть, они «опасней», то они так же ошибаются, как какой-нибудь еврейский банкир, живущий на Западе и считающий, что в нем «больше арийского духа», ибо у него в роду не обошлось без смешанных браков.

Западные гетто

Вена

1

Приехав в Вену, восточноевропейский еврей селится в Леопольдштадте, втором из двадцати городских районов. Отсюда рукой подать до Пратера и Северного вокзала. В Пратере раздолье всякого рода разносчикам и коробейникам — спасибо открыткам, которые покупают приезжие, и человеческому сочувствию, которое повсеместно сопровождает веселье. А на Северный вокзал они все приехали, в его залах по-прежнему веет благоуханием родины, это открытые ворота на случай возвращения.

Леопольдштадт — добровольное гетто. С другими районами города его соединяют мосты. В дневное время по этим мостам шагают торгаши, коробейники, биржевые маклеры, гешефт-махеры — все, кого называют «непроизводительными элементами еврейской эмиграции». Зато в утренние часы по тем же мостам спешат потомки вышеозначенных элементов: сыновья и дочери торгашей, занятые на фабриках, в конторах и банках, в редакциях и мастерских.