Дорогая сестра - [18]

– Приступы дурноты? – забеспокоилась миссис Грин.

– Да, мэм. Иногда мне кажется, что я сейчас упаду в обморок.

Миссис Грин посмотрела на нее изучающе.

– Может быть, тебе следует обратиться к своему врачу?

– Нет, нет, – сказала Элизабет. – Он сказал, что у меня все будет в порядке, если не переутомляться и не делать слишком много домашних заданий. – Она невинно улыбнулась.

– Ну что ж, хорошо, – сказала миссис Грин. – В конце концов неважно, сколько времени тебе потребуется на все эти работы. Сделаешь их, когда почувствуешь себя лучше. Но они должны быть сделаны.

– Да, мэм, – послушно ответила Элизабет.

Уинстон Эгберт очень удивился, когда Элизабет села за его стол в кафетерии. Они всегда были друзьями, особенно после того, как он признался ей, что сходит с ума по Джессике. Конечно, Джессика продолжала оставаться абсолютно равнодушной к нему. И все же Уинстон был благодарен Элизабет, с сочувствием выслушавшей его когда-то. Но в последнее время он всегда был с Мэнди и почти не встречался с Элизабет после катастрофы.

– Привет, Уин, – промурлыкала она.

– Привет, – ответил он.

– Предупреждаю твой вопрос: я полностью оправилась от своих каникул в больнице, – сказала Элизабет.

– Я это вижу, – заметил Уинстон. – Я ведь любовался тобой на вашей вечеринке у бассейна.

– Надеюсь, что я не очень всех разочаровала, – сказала она кокетливо. – Я знаю, что выглядела в тот вечер просто ужасно!

– Что? Ты выглядела лучше, чем «Мисс Америка».

– Спасибо, какой ты милый, Уин, – улыбнулась она, взяв сандвич с цыпленком. – Если бы что-нибудь на свете могло сделать меня счастливой, то, безусловно, это сделали бы твои добрые слова.

– Что случилось? – спросил Уинстон.

Элизабет глубоко вздохнула.

– Лиз?

– Да нет, ничего. – Последовал еще более глубокий скорбный вздох.

– Ты можешь сказать мне, Лиз. Мы же друзья, ты помнишь? – Уинстон Эгберт мгновенно стал само сочувствие. – Я все сделаю для тебя, Лиз, ты же знаешь.

– Они требуют от меня сотни страниц домашних заданий, которые я пропустила, да еще пятьсот страниц курсовых работ. От всего этого мне становится так тошно, что просто хочется кричать.

– Да, это, конечно, тяжело.

– Конечно, если бы мне не нужно было делать этой ужасно длиннющей курсовой работы по истории – по Пуническим войнам, может быть, я и смогла бы сделать остальное, – сказала Элизабет.

– Да, это трудная тема, – согласился Уинстон.

– Я слышала, что ты получил пять с плюсом.

– Да. Я корпел над своей работой две недели без передышки. Но, вообще-то, войны между Древним Римом и Карфагеном захватывающе интересны.

Элизабет улыбнулась.

– Наверное, – сказала она и снова горестно вздохнула. – Боюсь, меня просто выгонят.

– Послушай, Лиз, ты можешь написать замечательную работу. Я в этом уверен.

– Ну да. Если бы у меня было время. Но у меня так много других заданий. И такие ужасные головные боли. Все эта катастрофа. – По ее щеке покатилась слеза.

– Слушай, у меня сохранилась копия моей работы.

– В самом деле?

– Если тебе это поможет, ты можешь прочитать ее и воспользоваться моими источниками. Это позволит тебе сэкономить время.

– А может быть, я бы просто… ее несколько переделала?..

– Я думал, тебе нравится история Древнего Рима.

– Очень нравится. Но я не хочу, чтобы у меня случился рецидив.

В тот же вечер Уинстон принес Элизабет в комнату, где размещалась редакция «Оракула», свою курсовую работу. Через несколько дней она сдала ее, как свою собственную, изменив несколько фраз и поменяв местами несколько абзацев.

Роджер Коллинз подождал, пока уйдет Уинстон, и подошел к столу Элизабет.

– Привет, Бренда Стар, – сказам он. – Давай потолкуем.

– Привет, мистер Коллинз. С удовольствием, – весело ответила она. – Что произошло?

– Вернее, что не произошло. Я имею в виду твою колонку «Глаза и уши» для этого выпуска.

– Я как раз собираюсь ее написать.

– Отлично. А как остальное?

– Все почему-то спрашивают меня об этом, – ответила она резко.

– Элизабет, я надеюсь, ты понимаешь, что я твой друг, а не только учитель и руководитель. А друзья не должны морочить друг другу голову.

– Что я еще такого сделала? – спросила Элизабет с обидой.

Мистер Коллинз вздохнул.

– Лиз, ты же знаешь, что должна получать хорошие оценки, если хочешь остаться в «Оракуле». Мне сказали, что тебе угрожает переэкзаменовка по трем предметам.

– Все это совсем не так, – сказала Элизабет. – Конечно, я немного отстала из-за этой катастрофы – не по своей вине. Чтобы догнать остальных, нужно было время. И одна курсовая работа у меня почти готова. – Она улыбнулась, похлопывая по сумке, в которой лежала работа Уинстона.

– И это все? – спросил мистер Коллинз.

– Конечно, даю слово, – сказала она.

– Хорошо, и, пожалуйста, помни, что я всегда готов тебе помочь.

– Я помню, – ответила Элизабет.

Она стала писать свою колонку, посвященную на этот раз тому, кто с кем встречается, чей роман в самом расцвете, а чей подходит к концу.

Внезапно ее губы тронула улыбка.

«Кто этот высокий темноволосый красивый незнакомец, с которым в последнее время встречается Сюзан Стюарт, и знает ли об этом К.М.?– писала она. – Нельзя допустить, чтобы пламя их любви угасло».