Дорогая Джозефина - [45]

Полагаю, Лорелай заботится обо мне.

Новости распространились по Аттеберри. И снова я виню миссис Данстейбл. Местные жители посещали дом, чтобы выразить свое почтение. Я не думал, что люди заметили мое проживание в поместье, но они приносили еду и желали мне добра. Некоторые фермеры даже собрались, чтобы прочитать молитву. Действительно, они очень добродушные. Не представляю, что я сделал, чтобы заслужить их уважение.

Лорелай утверждает, что мне нужно быть отзывчивее на проявления поддержки. Вчера она загнала меня в угол и сказала, что я был глупцом, считая себя малозначительным. Наша дружба возобновилась. Мы рисуем по вечерам и ходим на могилу Артура. Лорелай ни разу не упомянула о том, что произошло на балу. Вместо этого она хочет знать о Вас, как мы познакомились и планирую ли я объявить о своих намерениях.

Она настаивает, чтобы я поискал по справочнику в Бате. Очевидно, многие молодые леди едут туда во время светского сезона из-за его залов для собраний. Лорелай считает, что вы можете проживать в городе до сентября, и просит меня навести справки. Мои неотправленные письма, похоже, очаровали ее настолько, что она советует мне, что написать. Теперь мы вдвоем надеемся найти вас, Джозефина.

Без Артура Лорелай проводит много времени со мной. Похоже, ее не беспокоят возможные слухи. Во время нашего последнего разговора она упомянула о своем плане посетить Лондон до возвращения домой, поскольку мистер О’Коннор проявил интерес к ухаживаниям. Она ожидает предложения руки и сердца.

В настоящее время я пишу Вам из ниши в тростнике. Я растянулся на лоскутном одеяле из листьев и пишу не отрываясь. Кустарники благоухают, их цветы ярко-желтые и пахнут тропическими фруктами. Как я могу чувствовать уныние в таком месте?

Природа исцеляет, как имбирный тоник. Она лечит во мне то, до чего не может добраться врач.

Мои мысли теперь, кажется, изменились. С младенчества я старался быть достойным наследства. Я разрешал другим людям определять, чего я хочу и как я живу. Потом отец умер, и деньги оказались в моих руках. Я возненавидел их, ибо богатство не приносило мне удовлетворения. Оно не смогло подтвердить привязанность отца или превратить меня в человека, которым бы я восхищался.

Судебное дело предоставило мне возможность начать все с чистого листа. Я мог избавиться от титула Роха, отбросить ожидания и начать все заново. Однако последние несколько дней доказали, что я не мой отец. Я выбираю путь, который мне уготован, и поэтому я должен встретиться с Томасом Рохом и адмиралом Гипсоном. Я не отступлю, ибо эта битва принадлежит мне. Я должен победить.

Мое будущее не зависит от прихотей других. Я хочу иметь настоящий дом и семью, и я верю, что это достижимо. Конечно, нельзя позволить своей вере погибнуть под тиранией мелких умов, ведь сама надежда зависит не от веры толпы, а от единичной души.

И я надеюсь очень горячо.

Лорелай умоляет меня писать о своих чувствах с прямотой, ибо она знает, что я утаил некоторые чувства от Вас. Хотя я рискую обидеть Вас, я хочу, чтобы Вы знали о моих намерениях и чувствах, которые заставляют меня добиваться своего. Я люблю Вас, Джозефина.

Я любил Вас с того момента, как увидел. После того как узнаю Ваш адрес и закончу это судебное дело, я хотел бы попросить у Вас аудиенции и предложить ухаживания. Наша разлука подтвердила, что моя привязанность – нечто большее, чем простое увлечение. Я скучаю по Вам. Каждое письмо, которое я пишу, напоминает мне о том, что Вы далеко. Мне нужен день с Вами, потом еще один. Мне нужно бесконечное количество последних дней с Вами, потому что ни один из них, что бы мы ни делали, не будет достаточно хорош, чтобы выразить, как сильно я Вас люблю.

Пожалуйста, окажите мне честь и рассмотрите мою просьбу. Я не оставлю надежды, пока не узнаю, разделяете ли Вы мою привязанность. Ради одного мгновения с Вами я буду ждать целую вечность.

Всегда Ваш,

Элиас Рох

13 августа 1821

Дорогая Джозефина!

Дата суда приближается подобно буре, которая черным шлейфом проносится над болотистыми холмами и все больше приближается к поместью. Я не могу избежать этого надвигающегося шквала. Миссис Данстейбл пометила все календари в доме, чтобы поддержать меня, и настаивает, чтобы повар подавал мой любимый суп для, как она с любовью выражается, поднятия моего израненного боевого духа. Она и Лорелай делают все возможное, чтобы успокоить мои нервы, но они нависают надо мной, как встревоженные родители, постоянно проверяя меня, спрашивая, не нужно ли мне еще чая и дров. Да, я ценю их усилия, но я бы не отказался от меньшего внимания. Они смотрят так, словно видят, что я умираю, но не могут решиться сказать мне об этом.

Лорелай отказывается покидать Кадвалладер до окончания суда. Каждое утро она приходит ко мне в кабинет и помогает разбирать документы, которые мне прислали адвокаты отца. Она считает, что я соберу достаточно доказательств, чтобы выиграть процесс. Хотелось бы мне разделить ее энтузиазм, но только на прошлой неделе я ездил в Ньюкасл и встретился со своим барристером, и он показался мне встревоженным.

Претензии Томаса Роха основаны на слухах. Никто не может доказать мошенничество, а завещание содержит подписи двух свидетелей. Однако, если мой кузен найдет судью, который не любит бастардов, у меня нет никаких шансов. Природа моего рождения кажется большим оскорблением.