Дорогами тысячелетий. Том 3 - [75]

Под Прейсиш-Эйлау русскими командовали многие генералы, не раз прежде доказавшие способность бить врага не числом, а умением. Это генерал-лейтенанты Николай Алексеевич Тучков, Дмитрий Сергеевич Дохтуров, Александр Иванович Остерман-Толстой, генерал-майор Дмитрий Петрович Резвой и многие другие.

Значительную роль в сражении призвана была сыграть артиллерия, важность которой особенно возросла в начале XIX века. Командовал артиллерией участник многих суворовских походов генерал Дмитрий Петрович Резвой.

Не получив от главнокомандующего абсолютно никаких распоряжений, Резвой решил действовать по собственному замыслу. Он изучил местность, учел тактику действий противника в предыдущих сражениях. Дорога на Фридланд, а через него в Россию как бы разрезала боевой порядок русской армии. Стоило французам, ударив вдоль нее, добиться успеха, и русские оказались бы в тяжелом положении — армии предстояло тогда сражаться рассеченной на две части, каждая из которых оттеснена от пути отхода. Резвой решил укрепить центр значительными силами артиллерии. Он исходил из шаблонной тактики Наполеона. Обычно французы наносили сильный удар по одному из флангов противника, чаще всего своим правым флангом по левому противостоящей стороны. Наращивали удар до тех пор, пока оборонявшиеся не начинали усиливать атакованный участок, стягивая к нему войска из центра. Вот тут-то и бросал Наполеон все силы в центр, разрубал неприятельскую армию пополам и завершал поражение, громя ее по частям.

Предполагая, что скорее всего аналогичный замысел будет и на этот раз, Резвой установил в центре семидесятипушечную батарею, приказав тщательно замаскировать ее. Сведение артиллерии в крупные группировки тоже было новым в тактике действий. Принцип массирования до сих пор столь широко не применялся, и потому противник не мог предвидеть подобного. Резвой же создал, кроме центральной, еще две шестидесятипушечных батареи на левом и правом крыльях русской армии. И это кроме той артиллерии, которая располагалась непосредственно в боевых порядках.

Именно артиллерии суждено было решать исход кровавого побоища.

Резвой не ошибся, он точно предугадал действия неприятеля. Правда, Наполеон все же провел отвлекающий маневр, атаковав вначале правое крыло русской армии, предводимое генералом Тучковым. Артиллерию в войсках Тучкова возглавлял племянник Дмитрия Петровича Резвого двадцатидвухлетний генерал-майор граф Александр Иванович Кутайсов. Батарея быстро отбила натиск французов. А через некоторое время стало ясно, где сосредоточил свои основные усилия Наполеон. Мощный удар был нанесен по левому флангу русских.

Битва завязалась, однако почти на всем протяжении боевого порядка работала в основном лишь артиллерия. Схватка пехоты и небольших групп кавалерии происходила на левом фланге русских. Как французы ни старались, решительного успеха им достичь не удалось. И тогда Наполеон направил в стык дивизий генерала Сакена и Остермана корпус маршала Ожеро. Вот и коронный удар, правда, не совсем в центре, а ближе к левому флангу русских войск.

Колонны французов двинулись в атаку, но, когда они прошли примерно треть расстояния до переднего края русских, внезапный порыв ветра подмял пургу, и все скрылось в снежной круговерти. Очевидцы рассказывали потом, что в сорока шагах ничего не было видно.

Резвой приказал артиллерии приготовиться. Пушкари заняли свои места у пушек центральной батареи, ожидая появления противника.

Корпус маршала Ожеро, сбившийся с маршрута, отклонился несколько влево и оказался как раз перед семидесятипушечной батареей. И тут ветер разогнал тучи, внезапно выглянуло солнце, и в лучах его засверкали штыки французских колонн.

Семьдесят русских орудий ударили одновременно. Мгновение… И до слуха донесся глухой, сильный удар — это ядра врезались во вражеские колонны, в человеческие тела, в приклады ружей. Первые же залпы русских вывели из строя всех старших начальников корпуса Ожеро, получил ранение и сам маршал. Французские колонны замерли, солдаты и офицеры были в оцепенении. А в следующую минуту вперед на врага двинулись пехотная бригада генерала Сомова, Шлиссельбургский пехотный и Московский гренадерский полки.

Впоследствии Денис Давыдов так описал ту жестокую схватку: «Более двадцати тысяч человек с обеих сторон вонзали трехгранное острие друг в друга. Толпы валились. Я был очевидцем этого гомерического побоища и скажу поистине, что в продолжении шестнадцати кампаний моей службы, в продолжении всей эпохи войн наполеоновских, справедливо названной эпопеею нашего века, я подобного побоища не видывал! Около получаса не было слышно ни пушечных, ни ружейных выстрелов, ни в середине, ни вокруг его: слышен был только какой-то невыразимый гул перемешавшихся и резавшихся без пощады тысячей храбрых. Груды мертвых тел осыпались свежими грудами, люди падали одни на других сотнями, так что вся эта часть поля сражения вскоре уподобилась высокому парапету вдруг воздвигнутого укрепления. Наконец наша взяла!..»

Да как еще взяла! Жалкие остатки опрокинутых, разгромленных дивизий французского корпуса побежали, неся на плечах своих преследователей. Русские батальоны ворвались на позиции неприятеля, достигли церкви на окраине Прейсиш-Эйлау, в ста шагах от которой располагался командный пункт Наполеона. Кавалерия, предводимая генерал-лейтенантом Голицыным, поддержала этот контрудар, создались все условия для рассечения на две части армии Наполеона и полного ее разгрома. Оставалось лишь развить успех, ввести в прорыв пехоту и кавалерию. Генералы Дохтуров, Багратион, Тучков, Остерман ждали приказа на наступление. Увы, такого приказа не последовало. Беннигсен заявил, что не может рисковать армией вдали от России. Странное заявление…