Дорога ярости - [34]

– Что-нибудь говорит о причастности Ассоциации Джанг? – спросил Тредвелл, поворачиваясь к МакИлени. Полковник пожал плечами:

– Они все отрицают, и наша информация о диспозиции их сил подтверждает непричастность Джанг. Кроме того, они вызвались прикрыть Домино и Кольман. Это цели маловероятные: Домино слишком мала и бедна, Кольман имеет сильную орбитальную оборону. Но, с другой стороны, только-только учрежденная колония Мэтисон была еще маловероятнее. Мое личное убеждение, что Джанг к этому не имеет отношения и стремится продемонстрировать свою невиновность, прикрыв наши колонии, но доказательств у меня нет.

– Гм. Склонен с вами согласиться. Следите за ними, но можно исходить из того, что они добросовестные соседи. – Тредвелл побарабанил пальцами по столу. – Черт возьми, нам нужны эти дополнительные эскадры, адмирал Гомес! Вы же сами сказали сейчас – мы можем прикрыть лишь часть объектов, а граждане Империи продолжают погибать!

– Согласна, губернатор, и буду только в восторге, если вам удастся получить корабли от лорда Журавского. Но тем временем, как вы сказали, надо обходиться тем, что у нас есть. Мы скорее могли бы получить легкие крейсеры, пока решается вопрос с дредноутами.

– Но если мы запросим и легкие крейсеры, то только их и получим. – Тредвелл улыбнулся. – Я знаю, как работают Лорды Адмиралтейства. Я сам был одним из них. Запрашивая больше, мы лучше убеждаем их в своей серьезности, и у нас больше шансов получить запрашиваемое.

– Как скажете, сэр. – Леди Росарио сложила руки на столе. Она была убеждена, что Тредвелл идет по ложному пути, но, как сказал Бринкман, вопрос можно толковать любым способом. Ведь Тредвелл ее босс.

– Так. – Тредвелл снова повернулся к МакИлени. – Что нового о нашей Имперской коммандос?

– Сэр, это дело Кадров, и…

– Это дело Кадров, но случилось это на моей территории, полковник.

– Да, сэр. Я только хотел сказать, что не слишком хорошо информирован, так как бригадир Кейта лично контролирует этот случай. Насколько я знаю, изменений нет. Капитан Де Фриз остается непреклонно убежденной, что она одержима персонажем древнегреческой мифологии. Они ищут медицинский подход, но без результатов. Никто, включая и меня, не имеет какой-либо версии относительно ее спасения и неспособности наших сенсоров ее засечь. Нельзя сказать, что она проявила после этого какие-то необъяснимые свойства. Майор Като из медицинского департамента Кадров проанализировала ее индивидуальную систему вплоть до молекулярного уровня, но не нашла ничего необычного. Наиболее тщательные медицинские обследования не обнаружили ничего отклоняющегося от нормы. Ее энцефалограмма и результаты анализов, несмотря на первоначальные отклонения, сейчас в норме. Подытоживая все это, можно сказать, что она полностью нормальна, то есть так же нормальна, как и остальные коммандос, сделав несколько абсолютно ненормальных вещей и имея одну устойчивую манию.

– Гм. – Тредвелл глядел на свои барабанящие пальцы. МакИлени подозревал, что губернатор автоматически подозревал Де Фриз, как любого имплантированного. Это была нередкая реакция тех несчастных, которые не могли иметь нейрорецепторов. – Мне это не нравится, – сказал он наконец. – Но вряд ли я могу – или должен – что-нибудь сделать. Кроме того, – он улыбнулся, – Артур откусит мне голову, если я хоть гляну в эту сторону. – Он встряхнулся. – Очень хорошо. Адмирал Гомес, прошу представить предложения по развертыванию, и держите меня постоянно в курсе.

– Да, губернатор. И я хотела бы попросить, сэр, чтобы ввиду возможности, – она слегка выделила это слово, – столкновения с пиратами с этими данными обращались с повышенной осторожностью.

– Я понимаю, но в этом нет необходимости. Я работаю с информацией ограниченного доступа вот уже несколько десятков лет, баронесса. Уверен, я хорошо освоил основы безопасности.

Губы леди Росарио сжались, но она спокойно кивнула. В конце концов, что она еще могла сделать?

Глава 9

Обширное армопластовое окно сигнального поста было закрыто – одна из причин, по которой коммодор Хоуэлл ненавидел коридорный космос. Он наслаждался видом звездного неба, его завораживающей красотой, особенно если удавалось задуматься о чем-то, кроме приказов. Но механика межзвездного полета смахнула звезды прочь. Приближение к световому барьеру было живописно по мере нарастания влияния эффекта Доплера и аберрации. Постоянно стягивающаяся звездная дуга убегала все дальше и дальше вперед в яркое пятно, созданное трассой Фассета, в то время как корабль несся сквозь Божью бездну… пока прорыв светового барьера не отрубал все это к чертовой матери, как топором. После этого – ничто коридорного пространства. Не свет, не тьма, а просто отсутствие чего бы то ни было. Хоуэлл не принадлежал к тем несчастным, которых это ввергало в неконтролируемую истерику, он просто чувствовал неудобство.

Он фыркнул и повернулся к индикатору. Только три самых скоростных транспортных судна были с ним в этот раз, и его эскадра образовывала плотную сферу вокруг световых точек трех грузовиков и флагмана.

Они замедлили боевые корабли из-за того, что с ними были транспорты, но все же эскадра в собственной маленькой вселенной превышала скорость света в восемьсот раз. По крайней мере, это была скорость, с которой они передвигались относительно остальной вселенной. Фактически даже корабль с приводом Фассета не мог преодолеть световой барьер. Попытка достижения светового барьера бросала космический корабль в субконтинуум, где законы физики действовали с некоторыми оговорками. С одной стороны, эффективная скорость света была здесь много выше, но достижимая максимальная скорость ограничивалась соотношением между релятивистской массой звездного судна и остаточной нерелятивистской массой черной дыры ее трассы Фассета. Астрофизики еще не пришли к согласию по этому поводу, на заседаниях Императорского Общества крови было по колено, когда обсуждались новые гипотезы, но математический аппарат был разработан. Астронавтам же вроде Хоуэлла достаточно было практически действующих следствий, которые сводились к тому, что прекращение ускорения было равнозначно