Дорога ярости - [13]

Они сидят, сгорбившись, у костра и смотрят, как разлетаются искры. Кутаются в серебристые коконы теплоизоляторов.

Над ними мерцают звезды. Так бывает всегда. Налетает гроза, туман рассеивается, и некоторое время небо ясное, а ночь звездная. Впрочем, это ненадолго. На день-другой, не больше. Потом снова опускается туман, еще гуще прежнего, и вскоре Адам забывает про небесную синеву.

Он вглядывается в сгущающуюся за костром темноту. Слушает, как постукивают мотоциклы, водденитовые рамы которых сжимаются от холода, и его пробирает нервная дрожь.

– Интересно, что там, – шепчет он.

Кейн, присев на корточки, ворошит дрова палкой.

– Пыль, что же еще.

Адам смотрит на него.

– С этой гонкой в пустыне придется попотеть.

Кейн прищуривается от яркого огня.

– Пустыня все время пытается тебя выплюнуть. Живого или мертвого. Ей все равно. Ты борешься не только с соперниками. Ты борешься с песком. Днем с жарой, ночью с холодом.

В костре падает полено, поднимая сноп искр.

Адам смотрит на Кейна.

– Сколько ты видел гонок?

– Достаточно, – отвечает Кейн.

– Тогда с чего ты вдруг решил участвовать в Блэкуотерской? Она же самая сложная. Не лучше ли было бы и дальше набирать очки на гонках попроще? И таким образом попасть на Небесную базу?

Кейн качает головой.

– Устал я от этого. Решил рискнуть. Пойти ва-банк. Поучаствовать в Блэкуотере. А потом вообще завязать с гонками.

Адам качает головой и поднимает взгляд в ночное небо. Ищет глазами огни. И находит. Три ярких звезды, больше остальных. Но это никакие не звезды. И не планеты.

Это орбитальные станции. Три гигантских космических корабля, которые образуют Ковчег Небесной базы.

Бальтазар, Каспар и Мельхиор.

– Как думаешь, как там?

– На Небесной базе? Вот это я и хочу выяснить.

Адам взрыхляет ботинком песок.

– Про нее всякое рассказывают. Что там есть всякая еда, не только таблетки и печенье. Там никто не умирает. И свежей воды хоть залейся.

Кейн пожимает плечами.

– Может, и так. А может, и нет. Мало ли что болтают.

– Ты в это не веришь?

– Поверю, когда увижу.

– Говорят, там люди доживают до полутораста лет. Потерял ногу – тебе выращивают новую. Никто ничем не болеет. Все и всегда отлично себя чувствуют. Красота. Ты же сам говорил, у них там есть всякие лекарства.

– Мне так рассказывали.

Адам сильнее кутается в плед.

– А я в это верю. Там, наверху, совсем другая жизнь.

Кейн ничего не отвечает, лишь ворошит палкой тлеющие угли. Лицо его плывет в мареве пламени, желтые глаза горят, словно куски янтаря в огненных прожилках.

Восходит полная луна цвета рыбьей чешуи. Стоит пугающая тишина. Ночь холодна.

– Люблю, когда тихо, – замечает Адам. – Ни звука не слышно. – Он замолкает и поднимает взгляд в небо. – Круто, правда?

– Когда тихо?

– Нет, луна.

Адам бросает взгляд на жемчужный диск. Спутник Земли. Отчужденный и непостижимый.

– Что бы мы тут ни делали, она спокойно висит себе в небе, плывет в темноте и смотрит на нас.

Кейн поворачивается лицом к костру. Поднимает руку, принимается массировать себе плечо, выгибает спину, вертит шеей так, что кости хрустят.

– Иногда по ночам кажется, будто луна может тебя спасти, – продолжает Адам, запрокинув голову. – Ну ты понимаешь. Защитить. Солнце… другое дело. А луна не такая.

– Ошибаешься, – Кейн щелкает палкой по раскаленному угольку. – Ничего подобного.

Он встает, швыряет палку в костер и смотрит, как она горит. Адам поднимает взгляд на Кейна, и холодный ветер задувает огонь.

Кейн глядит на угли.

– Это просто кусок камня, весь в скалах и кратерах. Не обольщайся. На Луне жизни нет. Она абсолютно мертва. Как озеро Блэкуотера.

Адам неловко ерзает и устремляет взгляд за костер, в темноту. На мгновение в клубах дыма ему чудится лицо Фрэнка, и у него внезапно сводит живот от боли. Знакомое чувство вины. Но вскоре все проходит.

– Мой брат участвовал в гонке Блэкуотера, – говорит Адам.

– Да ну?

– Его подстрелили на Эль-Диабло. Больше он в гонках не участвовал.

Кейн пристально смотрит на Адама.

– Для таких, как мы, гонки – единственный выход. Мы повелители пыли и короли грязи. Никто и ничто нас не спасет, кроме нас самих.

У Адама по спине бежит холодок. Он смотрит в ночное небо, на облака и серебряную луну. Потом вспоминает, где он и кто с ним. Чужак.

Он сказал, что приехал с другого конца пустыни. Что это значит, черт подери?

Все мысли о луне рассыпаются в прах.

Адам встает и забрасывает угли землей.

– Пора ехать. Мотоциклы почти разрядились.

Он косится на Кейна. Тот опасен, это очевидно.

Прав был Фрэнк: никому не верь. Ты сам по себе.

Но Адам понимает людей, пожалуй, даже получше, чем Фрэнк. Всю жизнь он наблюдает за ними, решая, кому верить, кого бояться, от кого бежать. Может, Кейн и опасен, и себе на уме, и вообще – возможно, его хочет Сэди, но есть в нем и что-то еще. Адам это чувствует.

К тому же всегда полезно держать врагов поближе к себе. Вот и Фрэнк так говорит.

– Тебе, наверное, негде переночевать, – замечает Адам.

– Наверное, – откликается Кейн.

6 Пятница, 1-е число, 20:00–34 часа

За фермой высятся крутые утесы, малиновые на фоне темного неба. В их тени приютился дом – простой, в три комнаты, из кедра. Скорее, лачуга, чем дом фермера. Из покосившейся каменной трубы поднимаются кольца дыма.