Дорога во Францию - [40]

Это были французы, добровольцы, которых, вероятно, внезапно застигла какая-нибудь колонна Клерфайта или Брауншвейга. Они пали не без борьбы: возле них лежали немцы и даже пруссаки в своих кожаных киверах с цепочкой.

Приблизившись, я с ужасом глядел на эти трупы; я никогда не мог привыкнуть к виду поля сражения.

Вдруг из груди моей вырвался крик.

Господин де Лоране, госпожа Келлер, сын ее, Марта, сестра, стоявшие за деревьями шагах в пятидесяти от того места, где я находился, смотрели на меня, не решаясь выйти на открытую полянку.

Жан тотчас подбежал ко мне.

– В чем дело, Наталис?

Как я раскаивался в своем неумении владеть собой! Я хотел удалить Жана, но было поздно. Он в ту же минуту понял причину моего волнения.

У ног моих лежал труп. Жану не нужно было долго всматриваться, чтобы узнать его, и он, покачав головой и скрестив на груди руки, произнес:

– Не надо, чтобы моя мать и Марта знали об этом…

Но госпожа Келлер добрела до нас и увидала то, что мы хотели от нее скрыть, то есть тело прусского солдата, в форме Лейбского полка, лежавшее на земле рядом с тридцатью другими.

Принимая во внимание, что может быть, полк этот менее суток тому назад проходил здесь и теперь находится где-нибудь поблизости, нельзя не согласиться, что Жан Келлер до сих пор еще ни разу не подвергался более серьезной опасности! Если его поймают, то личность его сейчас же будет установлена и последует неминуемая казнь.

Нужно было скорее бежать из этого опасного для нас места, броситься в самую гущу Аргоны, куда не может проникнуть марширующая колонна! Если бы нам даже пришлось скрываться там несколько дней, то все-таки колебаться было невозможно. Это был наш последний путь к спасению.

Шли целый день, целую ночь. Нет, впрочем, не или, а плелись! Плелись весь следующий день и 13-го к вечеру были у границы знаменитого Аргонского леса, про который Дюмурье сказал:

– Это Фермопилы Франции, но я буду счастливее Леонида!

Предсказание сбылось. И вот каким образом тысячи таких же невежд, как я узнали, кто был Леонид, и что такое Фермопилы!

Глава двадцатая

Аргонский лес занимает пространство от 13 до 14 лье, тянется он с севера на юг, от Седана до маленького села Нассаван, и средняя ширина его равняется 2–3 лье. Лес этот стоит здесь, как передовое укрепление, покрывая нашу восточную границу почти непроходимой чащей. Тут такой хаос деревьев, озер, потоков, возвышенностей и рвов, что войску пройти невозможно.

Лес этот лежит между двумя реками: с левой стороны, от первых кустарников на юг и до деревни Семюи на севере, на всем протяжении окаймляет его река Эн, тогда как с другой стороны, река Эр огибает его от Флери до главного прохода. Отсюда Эр, делая крутой поворот, возвращается к Эну, в который и впадает недалеко от Сенюка.

Главные города по реке Эр: Клермон, Варенн, где Людовик XVI был настигнут во время бегства, Бюзанси, Ле-Шен-Попюле; по реке Эн: Сент-Мене-гульд, Виль-сюр-Турб, Монтуа, Вузье.

На карте этот лес больше всего напоминает видом громадное насекомое, которое, сложив крылья, спит или лежит неподвижно между двумя реками, причем живот его составляет вся южная, самая главная часть леса, а талию и голову – северная, обрисовывающаяся над ущельем Гран-Пре, через которое протекает вышеупомянутая река Эр.

Хотя Аргонский лес на всем своем протяжении перерезан потоками и загроможден густыми кустарниками, тем не менее в нем есть несколько проходов, конечно, очень узких, но которыми все-таки можно воспользоваться.

Я укажу эти проходы, доступные даже для войск, чтобы читателю легче было представить себе все последующие события.

Аргонский лес пересекают пять узких ущелий. Самое южное из них, Дез-Илетт, идет в почти прямом направлении от Клермона до Сент-Мене-гульд; второе, Ла-Шалад, представляет род тропинки, которая от Вьен-Ле-Шато следует вдоль течения реки Эн.

В северной части леса насчитывается не менее трех проходов. Самый широкий и важный, – это ущелье Гран-Пре. Начиная от Сен-Жювен его на всем протяжении омывает река Эр, протекающая затем между Термами и Сенюком и впадающая в Эн на расстоянии одного лье от Монтуа. За ущельем Гран-Пре, около двух лье к северу от него находится ущелье Ла-Круа-о-Буа (прошу хорошенько запомнить это название); оно пересекает Аргонский лет от Бут-о-Буа до Лонгве и служит дорогой для дровосеков. Еще на два лье севернее тянется ущелье Ле-Шен-Попюле, через которое проходит дорога из Ретеля в Седан; ущелье это, сделав два поворота, приближается к Эну против Вузье.

Имперские войска только по этому лесу и могли пройти к Шалону-на-Марне, откуда им открывался путь на Париж.

Следовательно, необходимо было помешать переходу Брауншвейга или Клерфайта через Аргонский лес, заперев все пять ущелий, по которым могли пройти их колонны.

Дюмурье, как знаток военного искусства, сразу понял всю важность подобного шага. Казалось, дело было так просто, но тем не менее нужно было, чтобы кто-нибудь призадумался над этим, пока союзникам еще не пришло в голову занять проходы.

Подобный план представлял еще следующие преимущества: во-первых, он избавлял от необходимости отступать к Марне, представлявшей нашу последнюю линию обороны перед Парижем; во-вторых, принуждал неприятеля остановиться в неплодородной Шампань-Пульез, вместо того чтобы рассыпаться по богатым равнинам за Аргонским лесом и зимовать там в случае надобности.