Дорога в Лефер - [58]

Молчальник вел отряд через бурелом, каким-то чудом отыскивая тропы, по которым могла пройти телега. Изредка он поглядывал на небо, будто бы к чему-то прислушиваясь, замирал. Когда же проходило несколько мгновений, то он облегченно вздыхал и шел дальше. Ричард старался следить за этими движениями. Каждый раз Магус ощущал дуновение того странного ветра, то знакомое, очень знакомое, но забытое движенье… чувство… что-то… А потом вновь знание исчезало, улетучивалось, пропадало. Кажется, знание это шелестело, да-да, шелестело, глухо так, практически неосязаемо, невнятно. Но Ричард понимал, что это — шелест, шепот листьев.

Магусу все, что с ними происходило с самого отъезда из Лефера, казалось донельзя странным, даже, может быть, невероятным. Будто бы пелена упала на их глаза, их души. Они все шли и шли вперед, к своей цели. По представлениям Ричарда, оставалось два, много, три дня пути, и все должно было окончиться. Они получат свои деньги, и… И пойдут мстить. Короткими же тропами, по которым их вел Молчальник, они могли добраться даже раньше. Да…

Рагмар вглядывался в каждое дерево, которое оказывалось у них на пути. Он боялся, что здешние духи разозлятся, не дадут им дороги, закружат и отправят в путь по Великому Древу. А там он, может, и повидает своих предков. И особенно отца, своего великого и славного отца, который покрыл славой весь их род. Отца, у которого родился такой недостойный сын. Орк стиснул зубы: всякий раз мысль об этом позоре заставляло его сердце сжиматься от боли и исторгала вопль ярости. И потому приходилось стискивать клыки, только чтобы не огласить мир этим ревом: говорят, что орочий крик может разбудить все девять нижних миров да еще с пяток высших. А сейчас, в этом лесу, будить духов было бы самым последним делом.

Ветки бились о борта повозки, но колеса скрипели, лошади ржали, уставшие, наверное, даже мечтать позабывшие об овсе. Несколько раз телега подпрыгнула на кочках, и бока ящика больно уперлись в ребра Ричарду. Но Магус, кажется, не обратил на это совершенно никакого внимания. Он продолжал ловить тот ветер, что приносил шепот, ветер, шедший от Молчальника. И с каждым мгновением, которое приближало их к обратной стороне холмов, сомнения только росли в душе мага. Он оказался не в силах разгадать эту загадку, что только сильнее раздражало Ричарда. Все проблемы, история предыдущих дней поблекла, но в огне сомнений только сильнее разгоралась эта загадка.

Наконец, когда солнце уже вот-вот готово было скрыться за горизонтом, вдалеке они увидели тень. Большую тень, рвавшуюся к звездам. Молчальник, едва завидев ее, весь сжался. Ричарда вновь коснулся тот ветер, что нес в себе эхо далекого шепота. Неужели этой тайне суждено было остаться неразгаданной?

— Пойдем с нами, — помимо воли произнес Магус.

Он страстно желал раскрыть эту загадку!

— Нет, не просите, — всем телом задрожал отшельник.

Никто не видел его глаз. Никто, кроме орка, хорошо видевшего в темноте. Рагмар разглядел в этом взгляде невероятный, невыразимый ужас. Да! Он помнил это выражение! С таким отец его уходил!.. Отец!..

* * *

Великий шаман племени Агмар, что значит «Знающий духов», взволнованно клацал клыками. Так он делал всегда, когда предстояло тяжкое испытание. А вот сейчас он начал дергать большим пальцем правой руки левый верхний клык. Это значило высочайшую степень взволнованности, далее которой он никогда не забирался. Признаться, никто бы из племени и не пожелал бы того.

Костер в священном месте был собран. Хватило бы одной искры, чтобы запалить кучу из сушеной мяты, которой были накрыты ивовые прутики. Через мгновенье дым обволок бы шамана и его сына, Шаглока. Тому исполнилось четырнадцать зим, срок, когда проявляются способности говорящих с духами. Агмар в глубине души боялся, но ждал этого момента. Никому из шаманов племени, а тем более ни на что не годному ученику Гнаару, великий шаман не доверил бы провести ритуал. Да! Именно он увидит, сколь велика сила Шаглока. Да, да! Увидит!

Далеко-далеко завыл на луну волк. Духи дали знать, что пора приступать.

— Пора, — рыкнул Агмар, жестом приказывая сыну сидеть смирно.

Живой и пышущий силой Шаглок с трудом повиновался. Он столько времени ждал этого ритуала! А что, если придет сильный дух, и нужно будет защитить отца? Ведь никому, кроме Шаглока, это не под силу! А у него ноги затекут, и он не успеет подняться? Что тогда? Ведь дух!.. Дух!..

Но когда Агмар начал напевать древнюю песню призыва, ударяя по барабану в такт, Шаглок успокоился. Звуки голоса отца успокаивали, убаюкивая, и казалось, что ничего плохого не может произойти…

Слова Агмара вырвали Шаглока из забытья:

— Приветствуй его! Тебе оказана честь, сам Три Белки пришел к тебе, хранитель наших лесов! — голос великого шамана был торжественным и торжествующим. — Приветствуй! Поклонись ему!

Шаглок непонимающе принялся озираться по сторонам. Вокруг было так же пусто, как и прежде: только он, костер и Агмар.

— Но… кого, отец? — с надеждой на понимание обратился к Аглоку его сын, надежда и опора.

— Как? Не шути со мной, Шаглок, — багряные в отблесках пламени брови шамана поползли вверх. — Вот он, Три Белки, стоит пред тобой во всей силе!