Дорога в Лефер - [46]

Ещё десяток шагов они преодолели в полном молчании. Нарсес думал (хотя Аркадий был полностью уверен в том, что новоиспечённому стратигу думать нечем).

— Тогда они сейчас уже собрали бы здесь ударный кулак, и нам пришлось бы инспектировать укрепления… в несколько иной обстановке, — недобро усмехнулся Нарсес.

Этот гигант вообще был очень смешлив и весел в последнее время — и тем самым ещё более противен (хотя куда уж дальше!).

— О, не волнуйся, друг мой Нарсес, — Аркадий постарался придать голос своему как можно больше теплоты. — Может быть, они не ожидали удара, и отвели все силы…

— Весь мир, нет, все три мира узнали о наших намерениях. Корабли готовились с такой помпой, а по всему государству рассылалось столько реляций… А ещё мы проходили над самой окраиной их… — Нарсес осёкся. — Временно принадлежащих им наших земель. И всё это время — тишина? Спокойствие? Утренняя атака была всего лишь знаком внимания, но уж никак не тёплым приветствием! Что-то здесь не так. Нашу атаку готовили так, будто бы это торжество!

— Как и всегда, друг мой Нарсес, — кивнул Лид. — Но мой тебе совет: не делись более ни с кем из придворных этой мыслью. Многие могут донести…

Нарсес кивнул, но скорее не словам Аркадия, а собственным мыслям. Увалень волновался, это было заметно.

— Будто бы мы и есть отвлекающий маневр… Но зачем? — слова Нарсеса предназначались никому в отдельности, но миру в целом.

Мир молчал. Зато ответил Лид.

— Если так, то ванакт посчитал, что это настолько важная и секретная атака, что даже ты как стратиг не должен узнать о ней, — вкрадчиво сказал Лид.

Они оказались на самом краю лагерю. В считанных шагах плескалось море, но лагерь от него отделяла стена: даже с воды лагерь должен был быть неприступен. Темно. Безлюдно. Патрулировавшие лагерь легионы — их было видно по огню факелов — далеко. Пальцы Аркадия непроизвольно скрючились, примеряясь к горлу Нарсеса. Но нет. Рано. Лид слаб, а Нарсес, пусть и ушедший в размышления (у этого увальня — и размышления!), — слишком опасен. Аркадию просто не справиться. Рано… Рано… Но вдруг скоро будет поздно?..

— Нарсес, тогда нам следует затаиться. Подождать, что будет дальше. Нити времени вышьют узор правды, как сказал Первый поэт, — елейно заметил Лид.

Он, виночерпий и знаток древних авторов, славился при дворе умением вовремя ввернуть красивую фразу. Наверное, за это и ценили. Лид мечтал прославить своё имя, написав хронографию в форме воспоминаний о владыках, во время правления которых он жил… Эх, может быть, удастся поднести ныне правящему ванакту — или следующему…

— Да, время покажет, — кивнул Нарсес.

И вновь рассмеялся. Но смех этот полон был сомнений в будущем.

Лид кое-как доковылял до палатки (коей он был полновластным и единственным хозяином — редкость для походных лагерей Государства!), и уснул, когда голова его ещё была в полёте на полпути к подушке…

И проснулся, как ему показалось, сразу же — от невозможного грохота и дрожи земной. Весь мир кружился в невообразимом танце, грозя вот-вот перевернуться вверх тормашками. Лид был как никто близок к истине.

Аркадий — на счастье, не снявший хламиды перед сном — вылетел из палатки. Сотни легионеров обменивались друг с другом недоумёнными взглядами. А земля дрожала, дрожала, уходя из-под ног. Затем — из заокраинной дали — донёсся шум прибоя. Гигантского прибоя. Вслед за ним воздух наполнился звуками труб. Легионерам дали сигнал собраться в поход. Катерги застыли над лагерем, и воины начали спешно туда грузиться. Кентурионы зорко следили, чтобы ни единой пуговицы из запасов не было оставлено. Сыны Государства торопились, но суеты не было. Разве что Лид метался из стороны в сторону, не находя себе места. Он хватался за голову, едва земля начинала вновь дрожать. Наконец, взвалив на плечи приставленного к нему легионера нехитрый (поход, что пделаешь!) скарб из десяти хламид, двух туник, десяти тетрад чистых пергаментных листов и полугодового запаса чернил, Аркадий, вытирая пот со лба, отправился на катергу.

Едва стопа его правой ноги коснулась верёвочной лестницы, по которой люди забирались на летающие корабли, как раздались ошарашенные возгласы легионеров. Лид повернулся в сторону океана — и, в первый и последний раз в жизни, преодолел тридцать ступенек за одно-два мгновения, а может, и того меньше. Как бы, по-вашему, повёл себя человек, завидя гигантскую волну? Волну, которая — легионеры в том готовы были поклясться — разгоняла кромкой своей облака!

Нарсес подал руку напуганному до смерти Лиду, помогая забраться на палубу. Аркадий повалился на доски, такие приятные, дарившие уверенность в будущем доски… В это мгновение он готов был расцеловать это творение лучших мастеров Государства, но вовремя себя одёрнул: нельзя проявляться столь бурные эмоции в присутствии черни. Даже в такие мгновения виночерпий ванакта должен помнить о своём положении!

Гул циклопической волны усиливался с каждым мгновением.

— Вверх! Вверх — надсадно закричал Нарсес.

Только быстрый набор высоты мог бы спасти их. Качнувшись, катерга начала подниматься. Корабли двигались к солнцу с разной скоростью. Один даже оказался совсем-совсем низко. А волна-то подступала.