Дорога в Город призраков - [14]

Искренность Демериса, кажется, тронула Горгона. Он прищурился, заморгал и помял пальцами кончик мясистого носа. Ответил не в пример мягче, чем раньше:

— Heт, я с тобой шуток не шучу. Не знаю, призрак она или нет, но никак не моя дочь. Нет у меня дочерей. Что до призраков — они умеют прикинуться кем угодно, если захотят. Бывает такое, и нередко.

— Прикинуться, говорите?

— Да, призраки играют в людей. Сплошь и рядом. Это последний крик моды у них.

«Прикинуться», — повторял про себя Демерис, кивая. Он начал понимать, что с ним произошло.

— Может, вы хотя бы поможете мне найти брата?

— Нет. Ни я, ни кто-то другой. Том Демерис, говоришь?

— Он самый.

— Мак? — обратился Гортон к одному из своих людей. — Давно Демерис — младший принял свой пятак от призраков?

— В середине июля, думаю.

— Так вот… «Пятак принять» это вроде как продаться, — объяснил Гортон Демерису. — Согласишься, и призраки возьмут тебя на свою планету. У них там клуб для людей устроен. Заведение увеселительное, на широкую ногу. Женщины, роскошь, чего душа пожелает. Только дорожка эта в один конец. Останешься там лабораторной крысой: психологические опыты и многое другое… По крайней мере, призраки нам объясняют именно так. Нет причин не верить: никто еще оттуда не возвращался. Мне очень жаль, парень. Хотел бы тебя обнадежить, но…

Демерис отвел глаза. Опять захотелось чего-нибудь разбить, но он даже не шевельнулся. Братишка, так вот… Братишка.

— Зеленый совсем. Молоко на губах не обсохло, — сказал он.

— Похоже, дома он не был счастлив. В здравом уме никто никогда пятака не примет. Даже и не в здравом — очень, очень редко такое бывает.

Судя по выражению глаз Гортона, «принять пятак» это, по здешним понятиям, сдача всех позиций и предел неуважения к себе. Можно было бы сказать, что все они сдали немало позиций, согласившись жить в зоне; но, выходит, продаваться можно по-разному. По мнению жителей города, Том продался с потрохами. Во взгляде Гортона читались жалость и презрение; Демерис посмотрел в ответ с вызовом. Горгон молчал, не говоря ни слова.

— Хорошо, — нарушил молчание Демерис. — Сделать я ничего не могу. Тогда мне лучше вернуться в Альбукерк.

— Тебе лучше вернуться в гостиницу и не выходить из номера, пока не закончится охота. Пока зверье на свободе, бродить по улицам опасно.

— Да, похоже на правду…

— Мак, отвези парня обратно — туда, где он остановился, — приказал Гортон. Сочувствие в его глазах выглядело совершенно искренним. — Мне действительно жаль, — кивнул он на прощание.

По описанию Демериса Мак легко нашел гостиницу. Плывущему над дорогой фургону потребовалось меньше пятнадцати минут, чтобы добраться до места. Улицы опустели, никаких призраков и очень мало людей. Последние явно торопились спрятаться.

— Пока идет охота, надо сидеть дома, — объяснил Мак. — Некоторые идиоты считают, что для них закон не писан, но кое-кто будет потом раскаиваться. Другие вещи — ладно, но охоту надо оставлять призракам.

— Как я узнаю, что охота началась?

— Поймешь, не беспокойся.

Демерис вышел у гостиницы; фургон развернулся и немедленно исчез. В болезненно легкой голове теснились мысли о Томе. Как он там, на планете призраков? Каково ему в чужом дворце, на чужих шелковых простынях? Тяжело дыша, Демерис стоял на месте и не торопился переступать порог.

— Эй, Ник! Слышишь? Это я!

— Господи… — пробормотал Демерис.

Джилл. Вот она — идет навстречу, улыбается благостно, будто Рождество на дворе. Подошла вплотную, развела руки в стороны, ожидая, что ее обнимут. Никакого призрачного сияния. Демерис отступил на шаг, избегая контакта.

— Я узнал, как оно вышло с братом. — Демерис говорил чужим сдавленным голосом, без выражения. — Он отправился в гости к призракам. Пятак принял.

— Ник? Подожди, Ник!..

— Ты знала. Кто в этом городе мог не знать о парнишке, явившемся со Свободных земель! Призраки купили его не слишком дорого. — Охрипший голос стал ледяным. — Твой папа, мэр города, все мне рассказал. И про дочерей, которых у него нет.

Джилл раскраснелась, смутившись. До такой степени по-человечески, что Демерис потерял уверенность: неужели призрак может настолько очеловечиться? И краснеть? Надежда немедленно воскресла, с готовностью предлагая объяснения. Насчет дочери соврала, почему, бог знает, — просто назвалась чужим именем. И тело ее собственное. То самое тело. Демерису очень захотелось, чтобы так оно и было. Гнев и презрение исчезли. Ему бы только убедиться, что та, которую он обнимал две ночи в пустыне, и правда настоящая женщина. В ту же секунду Демериса охватило такое желание, какого он еще не испытывал. Поразительно.

— Еще он сказал, что ты призрак, — сообщил Демерис осторожно.

Если бы Джилл ответила «нет», Демерис поверил бы с готовностью.

— Так и есть. Я призрак.

Ворота надежды захлопнулись. Прямо перед носом.

— Люди не перестают меня удивлять. Уже почти сто лет, — объяснила она безмятежно. — Я не устаю от них. Эмоции, образ мыслей, реакции. За эти годы я не смогла понять людей так, как хотела бы. В конце концов я решила, что этого понимания не достигнуть, если не превратиться в человека.

— Прикинуться, — отозвался Демерис глухо.