Дорога стали и надежды - [16]

Азамат осторожно спустился по шаткой стремянке, сняв с верха стеллажа ящик армейского образца, и поставил перед стариком. Внутри отыскалось необходимое.

– От, смотри, чего у меня есть. А?! Не, ты глянь, ручная работа, мастерская… – Палыч крутил в пальцах толстый цилиндр из латуни. – Сам делал, снаряжал, не, ты на-ка вот, посмотри!

Азамат взял патрон, провел пальцами по гладкому металлу, присмотрелся к донцу. Придраться оказалось не к чему, дело свое седой оружейник знал. В ящике насчиталось двадцать снаряженных «самоделок», осталось только определиться с ценой.

В рюкзаке, во внутреннем кармане, лежало несколько интересных вещей, которые Азамат рассчитывал обменять именно на боеприпасы. Посмотрел на дело рук Палыча, и невольно закралось сомнение: а сговорится ли? Кустарно, да, но ведь и перезаряжать можно, и куда надежнее хоть пластиковых, хоть картонных. С патронами-то беда, где их отыщешь много?

Покопавшись в заветном хранилище, таскаемом за спиной, он решился. Палыч, посасывая трубку, хитро прищурился, явно прикидывая размеры торга. И то верно, будь у Азамата самая ходовая валюта – автоматные «патрики», не стал бы рыться внутри потрепанного мешка, достал бы магазин, поторговался и отсчитал сколько надо. Стало быть, как ни крути, придется сейчас искать компромисс.

Уж чего только не довелось видеть коренному жителю бывшего города, инженеру по образованию, капитану по званию и мастеру-оружейнику по призванию за последнюю двадцатку лет! И поросят за ремонт куцего АКСУ, и связку дорогих и вроде как даром ненужных браслетов золота чистейшей 585-ой пробы, и… Да даже попытку всучить тощую замухрышку невнятного возраста с непонятными болячками за найденный и любовно восстановленный «Печенег».

Поросята прижились, дали потомство, даром что половина сожрала своих же собратьев. Золото Палыч тоже взял, уже зная о дантисте, перебравшемся в Чишмы. Ну а девчонка, отмытая и отстиранная с мылом, щелоком и порошком от педикулеза, стала ему и старухе и помощницей, и внучкой. Но сейчас, спустя двадцать лет с Войны, Азамат смог удивить Палыча.

На стол, зашуршав тонким пергаментом пакета, легла большая квадратная коробка. Азамат достал ее, аккуратно поставил перед Палычем. Тот странно кхекнул, дернул шеей и, явно не веря, пальцами погладил серо-голубую крышку, провел по почти стертой, но все еще видимой надписи.

– Нестеров?.. – голос деда даже дрогнул. – Чать, смеешься, нет там ничего.

Азамат улыбнулся, открыл коробку. Палыч вздохнул, выдохнул, затянулся своим ядреным самосадом и закашлялся.

– Ну, так это ж… и идут, да? И даже механические. Дык, мил человек, откуда ж если чего, запчасти-то на них, а?

Пуля вздохнул и положил рядом еще мешочек, мягко звякнувший содержимым.

– Не… ну если так-то, то чего уж, оно конечно… – дед все же достал блеснувшие в свете лампы металлом браслета и корпуса кажущиеся новехонькими часы «Нестеров». – От ведь, гребаные микитки, ты ж посмотри, это ж…

Азамат отошел, оставив мастера один на один со свалившимся счастьем в виде работающих часов и памяти о минувшем прошлом. В мешке оставались еще две заветные коробки, в свое время найденные в сейфе. Один раз найденные хронометры компенсировали все потраченное время и силы, ушедшие на переноску и его вскрытие, сейчас история явно повторялась.

Нужное и дополнительное устройство, так необходимое для охоты на навью, у Палыча имелось. Осталось только решить – хватит ли деду, явно не простофиле, одних часов и запасных частей к ним, или придется торговаться дальше.

Обернувшись, Азамат натолкнулся на хитрый взгляд умных глаз за стеклами очков.

– Что-то еще жалаете, голуба моя?!

Солнце старательно пробивалось через низкую и плотную хмарь, затянувшую небо. Плотный белесый туман, густой, как хорошая сметана, неохотно расступался перед идущими людьми. Коней вели позади, аккуратно обмотав копыта всякой ветошью. День днем, ночные ночными, а осторожность никто не отменял. Азамату не хотелось столкнуться с проснувшимися из-за стука по поверхности и злыми нелюдями раньше времени. Если, конечно, слуг навьи можно было назвать именно нелюдью.

Сам Пуля, Ильяс, двое его одинаковых спутников и еще тройка местных охотников – вот и все. А, и кот, само собой, этот друга никогда не отпускал одного. Шли тихо, мягко наступая на землю. Охотники косились на Азамата, и было с чего: не каждый пасмурный день рядом с тобой совершенно спокойно идет человек в кожаных летных очках с зеркальными стеклами. Но на их удивление Пуля плевать хотел. Ильяс причину знал, телохранители, как и до этого, игнорировали. А Саблезубу так вообще без разницы.

В берлогах любого хищника, что мутанта, что обычного (хотя остались ли такие?) медведя, темно. Не глаз выколи, но и вряд ли что увидишь сразу. Особенно со света, пусть на улице и хмарь, и солнца днем с огнем не отыщешь. Стоит ли, сунувшись к навье практически под землю, потеряться в черном провале логова, стать слепышом? Азамату такого не хотелось.

Проснувшись и умывшись, сразу же достал из мешка кожаную укладку, сложенную вдвое и стянутую шнуром. Современный мир просто так не ничего не давал, учил долго и вдумчиво. Если Всевышний послал испытания, так и пройти их следует достойно, и не надеясь только на его, Всевышнего, помощь. Аллах милосерден, Яхве, если верить православным батюшкам, тоже, Иса так вообще был милосерднее некуда. Но есть ли им сейчас дело до относительно сильного Азамата? Когда вокруг хватает тех, кто куда слабее и кто куда как больше нуждается в их помощи? То-то и оно. А раз так, то не следует отвлекать Всевышнего на помощь тому, кто и сам способен помочь себе.