Дорога славы - [18]

Внезапно снизу послышались голоса Милы и Надин, которые спешили к подземке по дорожке вдоль её дома.

— … а Сельма у нас во всём везучая.

— Точно. Всё-таки есть, наверное, что-то в этих провинциях, если там…

Дальше Сельма не слушала. Злоба, которая казалось ушла, накатила с новой силой. Захлестнула так, что в глазах потемнело и захотелось прыгнуть прямо с балкона, только чтобы вцепиться этим дурам в горло и задушить обеих. Да знали бы они, из какой она провинции!

Свою родину Сельма ненавидела. Младшая дочь в семье фермера, обрабатывающего свой клочок поля на Земле Неда Лудда. Самом счастливом из миров Содружества, оплоте благопристойности и веры, отказавшемся от соблазнов цивилизации. Где даже поля обрабатывались волами, а не тракторами. И где тяжёлый труд входит в детскую жизнь очень и очень рано… Бесконечные поля пшеницы и рыжего астриса, идущего на экспорт. А между ними в хибарах живут батраки и вольные фермеры, отличающиеся друг от друга лишь правом самостоятельно возить собранный урожай торговцам да заезжать в лавку при космопорте. А в остальном — одинаково нищие и полуголодные.

Странная шутка наследственности сотворила рыжую зеленоглазую красавицу, так отличавшуюся своей почти белой кожей среди тёмных и смуглых обитателей Земли Лудда. Что ждало Сельму, останься она там? Судьба такой диковинки была предопределена. Девушка не могла подобно мальчикам пойти в охрану плантаторов или богатых ранчеро, чьи особняки манили своей роскошью. Она не могла завербоваться на расчистку северных джунглей, чтобы через несколько лет вернуться сказочно богатой… или сгинуть, как остальные девяносто девять из ста искателей. До шестнадцати её ещё охраняли закон и традиции, нерушимые даже для самых богатых и влиятельных. Но дальше девочку ждала судьба рабыни-наложницы при какой-нибудь вилле, куда родители с радостью продадут ненужный рот. И счастье, если хозяин окажется хорошим и за несколько лет не превратит цветущую девушку в развалину. А когда надоест — оставит служанкой при доме, а не бросит доживать свой век припортовой нищенкой, готовой продать себя любому за кусок хлеба…

Ей повезло. Разгром пиратов, свирепствующих вдоль границы, превратил до того никому не нужную, хотя и богатую рудами планету на самой границе (которая даже в реестре теперь числилась как Перекрёсток), в удобный порт и перевалочную базу для торговли между Империей и Содружеством. А после войны Империи и Соединённых Миров для Перекрёстка настал «золотой век»: теперь через него шли грузы не только в центральные миры, но и все те товары, для которых Содружество стало торговым посредником между непримиримыми врагами. Заводы и верфи росли как на дрожжах, естественного притока иммигрантов уже не хватало. Потому-то по окрестным системам и поехали вербовщики, покупавшие и нанимавшие людей. Сельме в тот год исполнилось пятнадцать…

Девушка приглянулась «менеджеру по набору персонала» сразу, потому-то он и купил её вместе с остальными подростками. Все стороны остались довольны: девушка тем, что покидает постылый дом навстречу новой судьбе, родители получали изрядную по местным меркам сумму, которую вновь нанятый работник вместе с оплатой проезда и обучением специальности должен будет отработать семилетним контрактом. А толстяк-вербовщик сэкономленными деньгами, половина которых пойдёт ему в премиальный фонд… и хорошенькой девочкой, которая скрасит ему обратную дорогу — планетарные законы перестают действовать, едва корабль покидает атмосферу. Чем удачливый покупатель и поспешил воспользоваться сразу после старта. И не забывал вкушать приятный плод всю дорогу до Перекрёстка, пока не сдал «товар» в заводское училище.

…Фуршет подходил к концу, и все присутствующие, ещё недавно монолитным коллективом внимавшие торжественным речам о подписанном контракте, о будущем завода и прочим положенным в таких случаях благоглупостям, понемногу стали расходиться по группкам. Сельма осталась в одиночестве: Мишель куда-то исчез вместе с прочими младшими инженерами и менеджерами, набиваться в компанию к старым хрычам из руководства она не собиралась, а остальные девушки её сторонились. Неприязнь была взаимной: шлюх на такие мероприятия таскать было не принято, но молоденькие спутницы младшего персонала вполне успешно их заменяли. Сельма относилась к таким «подвесочкам», как их называли на Перекрёстке, брезгливо: если спишь за деньги, даже когда получаешь их не сразу утром, а в виде премий к зарплате или незначительного продвижения по службе — ты ничем не отличаешься от девочек «красного квартала» или опустившихся девиц рядом с терминалом космопорта. «Подвесочки» платили ей той же презрительной монетой: с такой внешностью эта дурочка могла бы зарабатывать бешеные деньги, но гордячка раз за разом «отшивает» таких перспективных клиентов. А если и спит с кем-то — то в подарок берёт лишь безделушки, да и то не всегда.

Сельма на подобные шепотки смотрела снисходительно. Да, пойди она в проститутки — давно бы возглавила местный «рейтинг». Вот только надолго ли? Где те девочки, которые пять лет назад прилетели вместе с ней и соблазнились на предложение «мамы» Марты? Нет, не для этого она сначала завлекала, а потом всю дорогу терпела жирного старого вербовщика. А сдохнуть от гнилой болезни или под одним из матросов можно было и не сбегая из дома. Конечно, судьба «подвесочки» чуть лучше, но и здесь, стоит уйти молодости и красоте, как стремительно опустишься на «дно». И второго шанса не появится, репутация шлюхи останется за тобой до конца жизни. Стоит только один раз переспать за деньги — и обратного пути не будет.