Дорога скорби - [85]

— А вы, Сид? — спросил Норман. — Он и вас дергал за веревочки?

Я горько улыбнулся, не глядя на него.

— Эллис пытался.

— Я думал, это невозможно, — сказал Арчи. — Ему пришлось бы загнать вас под землю, чтобы остановить.

— Вы много узнали обо мне, Арчи. Я люблю выигрывать.

— Так почему вас не смутило то, что нельзя опровергнуть шропширское алиби Эллиса?

— Потому что Эллис так устроил.

— Что вы имеете в виду?

— С того момента, как было совершено нападение на жеребенка в Нортгемптоншире, адвокаты Эллиса упирали на то, что раз у него несокрушимое алиби на ту ночь — и могу поспорить, что он убедил их в этом, то это сводит на нет случай в Комб-Бассете. Они давили на прокуратуру, ходили по самому краю. Ничего, что два нападения случились по отдельности, возникло предположение, что если Эллис не мог совершить одно из них, то не совершал и второго.

— Конечно, — сказал Норман.

— Нет, — возразил я. — Он создал себе несокрушимое алиби в Шропшире и послал кого-то другого в Нортгемптон.

— Но никто не смог бы.

— Один человек мог. И сделал это.

— Но кто, Сид? — спросил Арчи.

— Гордон. Его отец.

Арчи и Норман оба застыли, как будто превратились в соляные столбы.

Нервы в моей правой руке проснулись. Я нажал волшебную кнопку, и они стали засыпать. Великолепно. Куда лучше, чем раньше.

— Он не мог этого сделать, — сдавленно произнес Арчи.

— Он сделал. — Это только ваше предположение. Вы ошибаетесь.

— Нет.

— Но, Сид...

— Я знаю, — вздохнул я. — Вы, я и Чарльз — все были гостями в его доме. Но он вчера вечером стрелял в меня. Посмотрите в «Памп».

— Но это же не означает... — слабо возразил Арчи.

— Я объясню. Подождите немного.

— Подождать?

— Я не железный.

Арчи выдавил улыбку:

— Я думал, что вы из вольфрама.

— Ага.

Они ждали.

— Гордон и Джинни, — сказал я, справившись с собой, — гордились своим замечательным сыном, своим единственным ребенком. Я обвинил его в преступлении, которое вызывало у них отвращение. Джинни стойко верила в его невиновность. Гордон, хоть и неохотно, столкнувшись с уликами, которые мы извлекли из его «Лендровера», должен был признаться себе, что это немыслимое дело — правда.

Арчи кивнул.

— Сильное давление на меня ничего Эллису не дало. Мне было плохо, но я был здесь, а тем временем срок суда все приближался и приближался. Какой бы одиозной фигурой я ни стал, я собирался описать в суде, в присутствии прессы и публики, как именно Эллис мог отрезать ногу жеребцу Бетти. Последствия суда — независимо от того, признают присяжные Эллиса виновным или нет, посадят в тюрьму или нет, — это было не главное. Сам суд и все эти улики могли убедить в его виновности достаточно народу, чтобы уничтожить навсегда рыцаря в сверкающих доспехах. «Топлайн фудс» не смогла бы — и уже не сможет — использовать эту «кругосветную» рекламу.

Я несколько раз глубоко вздохнул. Я слишком много говорил. Мне не хватало кислорода, не хватало крови.

— Возможно, мысль о шропширском алиби возникла постепенно, и бог знает, у кого первого. Эллис принял приглашение на бал. На этом строился весь план. Они считали его эффективным способом предотвратить суд.

Черт, подумал я, мне нехорошо. Старею.

— Вы должны помнить, что Гордон — фермер. Он привык к мысли о том, что смерть животного приносит выгоду. Я бы сказал, что смерть одного какого-то жеребенка ничего для него не значила по сравнению со спасением сына.

И он знал, где найти такую жертву. Он должен был найти замену секатору, который конфисковала полиция. Это было легко.

Арчи и Норман слушали, не дыша.

— Эллис способен на многое, но он не убийца. Если бы он им был, он мог бы стать серийным убийцей людей, не лошадей. Это стремление ко злу — я не понимаю его, но так бывает. Оторвать крылья у бабочки и все такое прочее. — Я задохнулся. — Эллис заставил меня пережить тяжелое время, но не дал убить меня. Он остановил Йоркшира. Он остановил своего отца вчера вечером.

— Люди могут ненавидеть, пока не доведут себя до припадка, — согласился Арчи. — Очень немногие способны убить.

— Гордон Квинт попытался, — заметил Норман. — И почти преуспел.

— Да, — согласился я. — Но это не помогло Эллису.

— Да что же это?

— Нужно вернуться немного назад.

Я слишком устал, но с этим лучше было покончить.

— Вы помните тот лоскут, который дали мне? — спросил я у Нормана.

— Да. Вы что-нибудь сделали с ним?

Я кивнул.

— Какой лоскут? — спросил Арчи. Норман описал ему, как в Нортгемптоне нашли секатор, завернутый в грязную тряпку.

— Местная полиция нашла секатор в живой изгороди, — сказал я. — Полицейские принесли его в офис, когда я был там. Там были владелицы конюшни — мисс Ричардсон и миссис Бетани, а еще там была Джинни Квинт, которая дружила с обеими и приехала утешить их и выразить сочувствие. Джинни высказала мне, как она меня презирает за то, что я несправедливо обвинил ее дорогого сына. Оболгал своего друга. Она почти что назвала меня Иудой.

— Сид!

— Ну, так это и выглядело. И тут она увидела, как полицейский разворачивает тряпку и показывает секатор, которым отрезали ногу жеребенку, она бледнеет... и падает в обморок.

— Увидев этот секатор, — сказал Норман.

— Более того. Она увидела ткань.