Дорога перемен - [58]
Не дав себе времени подумать, что лучше бы дождаться конца ужина, через гостиную, где дети смотрели мультик (теперь уже кот гонял пса по мультяшным деревенским просторам), Фрэнк рванул в кухню.
Увидев, что у него в руках, Эйприл вздрогнула, но потом лицо ее затвердело, а взгляд не оставил никаких сомнений в ее намерениях.
— Это что ж такое ты удумала? — спросил Фрэнк.
Эйприл попятилась от плиты и не пугливо, но с дерзким вызовом крепко потерла ладони о бедра.
— А ты что такое удумал? Неужто надеешься меня остановить?
Часть третья
Умение отмерять и отсчитывать время — почти неиссякаемый источник нашего спокойствия.
«Сверим часы: шесть ноль-ноль», — говорит пехотный капитан, и кучка лейтенантов, приводя стрелки в анкерное согласие, получает роздых от страха перед тоннами тяжелых снарядов, воющих над головой; прозаично гражданский лик циферблата пусть ненадолго, но возрождает иллюзию самообладания. Порядок, говорит он, выглядывая с невероятно уязвимых запястий в волосках и жилках, нормалек, пока все идет своим чередом.
«Боюсь, я плотно занят весь месяц», — говорит начальник, сладострастно прижав щекой телефонную трубку и листая ежедневник; его рот и глаза выдают чувство полнейшей неуязвимости. Хрустящие, густо исписанные страницы подтверждают: непредвиденности, катастрофы и выверты судьбы невозможны до конца месяца. Крах и мор загнаны в тупик, и даже самой смерти придется подождать — он плотно занят.
«Дайте-ка вспомнить, — говорит глубокий старик, склонив набок облезлую голову и озадаченно щурясь на солнце, — моя первая жена скончалась весной…» На миг его поражает ужас. Весной — чего? Прошлого? Будущего? Что есть любая весна, как не бессмысленная перегруппировка клеток в корке Земли, вращающейся в бесконечном облете Солнца? Что есть Солнце, как не одна из миллиардов бесчувственных звезд, совершающих вечное путешествие из ниоткуда в ничто? Бесконечность! Но вскоре усталые клапаны и рубильники в мозгах старика милосердно принимаются за работу, и тогда он выговаривает: «Весной тысяча девятьсот шестого… Нет, постойте…» От кружения галактик вновь стынет кровь. «Сейчас… тысяча девятьсот… четвертого». Теперь он уверен и в приливе радости от восстановленного благоденствия невольно хлопает себя по ляжке. Возможно, он забыл улыбку и плач своей первой жены, но, привязав ее смерть к набору цифр, он придал логичность своей жизни и жизни вообще. Теперь все другие годы послушно встают на свои места, и каждый упорядоченно вносит свой вклад в общую картину. Тысяча девятьсот десятый, тысяча девятьсот двадцатый — конечно же, он помнит! — тысяча девятьсот тридцатый, тысяча девятьсот сороковой, и так вплоть до настоящего, а далее к ласковым посулам будущего. Земля возвращается в свою благословенную неподвижность — чувствуете запах молодой травки? — и величественное древнее Солнце висит там же, откуда улыбалось все эти годы. «Да сэр, — авторитетно заявляет старик, — тысяча девятьсот четвертый», и ночные звезды станут радостными знаками его конечного небесного покоя. Хаос превращен в порядок.
Начало лета 1955 года стало бы непереносимым для супругов Уилер, и все обернулось бы совсем иначе, если б не кухонный календарь. Сей новогодний дар фирмы «А. Дж. Столпер и сыновья, Скобяные изделия и Домашняя утварь», иллюстрированный сельскими пейзажами Новой Англии, являл собой тот вид численника, где на странице каждого текущего месяца помещены таблицы прошедшего и следующего месяцев, что позволяет одним пытливым взором охватить весь квартал.
Супруги установили дату зачатия — конец первой майской недели, то есть через неделю после дня рождения Фрэнка; та ночь, обоим запомнившаяся его шепотом: «Похоже, там что-то болтается» — и ее шелестом: «Да нет, все нормально, не останавливайся…» (уже потом для большей уверенности Эйприл купила новый колпачок), определяла первую семидневку августа на следующей странице, до которой оставалось еще более четырех недель, как загадочный срок «в самом конце третьего месяца», когда-то давно означенный моментом для безопасного применения клизмы.
Паника швырнула Эйприл в аптеку через минуту после визита к врачу, паника швырнула Фрэнка в кухню через минуту после находки в шкафу, и та же паника заставила их под аккомпанемент мультяшной музыки из гостиной в немом бешенстве пялиться друг на друга сквозь кухонный чад. Однако позже вечером, когда каждый тайком изучил календарь, паника сникла, ибо стало ясно, что до критической черты еще целые ряды логично упорядоченных дней, ждущих, чтобы их прожили разумно. Впереди была уйма времени, дабы все обдумать и принять верное решение.
— Милый, прости, что я так ужасно себя вела, но ты сразу набросился на меня, хотя мы еще ничего толком не обсудили.
— Я все понимаю.
Фрэнк погладил жену по вздрагивающему плечу. Он знал: эти слезы не означают капитуляцию. В лучшем случае они подтверждали его первоначальное подозрение: Эйприл сама хочет, чтобы ее отговорили; в худшем — это был знак, что она не желает спорить и, почерпнув в календаре уверенность, воспринимает эти четыре недели как щедрый шанс потихоньку склонить его на свою сторону. Но при любом раскладе они означали, что жена с ним считается и беспокоится о нем, а потому сердце Фрэнка, когда он ее обнимал и поглаживал, полнилось благодарностью. Пока что ее внимание — это самое главное.
Впервые на русском — один из знаковых романов современного американского классика Ричарда Йейтса, автора «Пасхального парада» и прославленной «Дороги перемен» — книги, которая послужила основой прогремевшего под занавес 2008 года фильма Сэма Мендеса с Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет в главных ролях (впервые вместе после «Титаника»!). «Холодная гавань» посвящается другому американскому классику, Курту Воннегуту — одному из главных пропагандистов творчества Йейтса, и повествует о двух семьях, сведенных вместе случайностью, отчаянием, страстным желанием.Эван Шепард из маленького городка на Лонг-Айленде везет своего отца, отставного военного, на Манхэттен к окулисту, и его машина ломается посреди Гринвич-Виллидж.
Впервые на русском — вторая классическая книга автора прославленной «Дороги перемен» — романа, который вошел в шорт-лист Национальной книжной премии США и послужил основой фильма Сэма Мендеса с Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет в главных ролях (впервые вместе после «Титаника»!). Кейт Аткинсон называла Йейтса «реалистом высшей пробы, наследником Хемингуэя», а New York Times писала: «Стоит упомянуть само это название, „Одиннадцать видов одиночества“, — и целое поколение читателей понимающе улыбнется.
Впервые на русском — книга американского классика Ричарда Йейтса, автора «Пасхального парада», «Холодной гавани» и прославленной «Дороги перемен» — романа, который послужил основой прогремевшего под занавес 2008 года фильма Сэма Мендеса с Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет в главных ролях (впервые вместе после «Титаника»!). «Влюбленные лжецы» содержат семь историй о встречах и расставаниях, о любви и ненависти, о хрупкости человеческих отношений и цене обмана — от «одного из величайших американских писателей двадцатого века» («Sunday Telegraph»).
Впервые на русском — «самый тонкий и проникновенный», по выражению критиков, роман современного американского классика Ричарда Йейтса, автора прославленной «Дороги перемен» — романа, который послужил основой прогремевшего под занавес 2008 года фильма Сэма Мендеса с Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет в главных ролях (впервые вместе после «Титаника»!). «Пасхальный парад» повествует о сестрах Эмили и Саре Граймз, и действие романа охватывает без малого полвека. В этом своего рода мини-эпосе старшая сестра, мамина любимица и первая школьная красавица, сразу после школы выходит замуж и обзаводится детьми, а младшая заканчивает колледж, пытается делать карьеру и переживает роман за романом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые на русском — самый масштабный, самый зрелый роман американского классика Ричарда Йейтса, изощренного стилиста, чья изощренность проявляется в уникальной простоте повествования, «одного из величайших американских писателей двадцатого века» (Sunday Telegraph), автора «Влюбленных лжецов» и «Пасхального парада», «Холодной гавани», «Дыхания судьбы» и прославленной «Дороги перемен» — романа, который послужил основой недавно прогремевшего фильма Сэма Мендеса с Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет в главных ролях (впервые вместе после «Титаника»!)
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.