Дорога на Землю - [30]

— Да, — сказал я Старшей мыслеречью, — зря надеялся, что хоть он жаловаться не будет.

Она фыркнула от смеха.

— Чего это ты ей про меня сказал? — с подозрением спросил Доцент.

— Я говорю, фиг тебе, — любезно ответил я. — Мне тоже не сказали. Плюнь. Если надо, вот она сходит и извинится — это ее прямая обязанность поддерживать порядок. Все цело, хвала предкам. Воспитательную работу среди подрастающего поколения дам указания усилить. Умное что-нибудь скажешь? — поинтересовался я.

— Умное тебе… — задумчиво протянул он. — Могу. Вот не знаю, насколько это умно, скорее странно. Когда я перед отъездом из Зоны зашел к Кузнецу…

— …то вы вместе напились, — радостно закончила Старшая.

— Не без этого, — миролюбиво согласился Доцент. — Он ваших лошадей, тех, что его доля за ножи, Силину продал на конезавод. Знаете, кто такой?

— Ипподромом вроде владеет в Славянске.

— Там еще и казино, — не согласился Доцент, — и тот самый племенной конезавод, и еще кое-что. Неплохо развернулся. Вот и потащил он меня посмотреть на своих лошадок. Он всегда был шибко вумный и продал их только с условием, если они в скачках участвовать будут, то ему идет доля от призовых денег. И про жеребят о чем-то договорился, но это неважно. Понесло нас, слегка поддатых, напрямую через поле, а не по дороге. Ночь темная, как у негра в… Так я надел эти твои оригинальные очки для ночного видения. Удачная штука собственного производства получилась, весят немного, видно прекрасно в нескольких диапазонах и, — он одобрительно хмыкнул, — дорого.

С чего бы ему возражать — за каждую впаренную покупателю вещь он стабильно имеет свой процент.

— Короче, иду я, направляя Кузнеца в правильную сторону, даже слегка протрезвел, и, как выходим к конюшням, вижу нить от «Сигналки». Я ни с кем не делился, что ты мне показывал. А каталоги со спецификациями артефактов смотрю постоянно. Не умеют в нашей Зоне это делать, совсем для другого используют. А тут четко проложена, как в патруле делают. Я головой завертел, а на дверях конюшни еще и «Посох». Опять же только здесь и видел. Даже наши соседи думают, что это просто амулет от сглаза или еще какая ерунда. Вот объяснили бы тому же Ивану, — с воодушевлением заявил Доцент, — и не пришлось бы потом искать грузовик. Сверить отпечатки ауры посетителей, посмотреть на время — и все ясно.

— Действительно странно, — согласился я. — Хотя и не очень, кто-то знает больше, чем рассказывает, и он такой не один, собственно. Борис тоже много чего знает, но дальше Форта не выпускает. Необязательно хозяин, этот самый Силин, может, из охраны кто использует. Обе Вещи сильно специфические. Да, любопытно, жаль, что не до этого. Поспрашивай при случае про конюшни, можно даже лошадей на продажу предложить. Только пустой это номер, скорее всего. Сошлются на неведомого бродягу-рейдера, за пол-литра раскрывшего секрет и ушедшего в неизвестном направлении.

— Ну да, — перебивает меня Доцент. — Меня как Кулак видит, так сразу издевательски улыбается и руку протягивает для пожатия. Я свою за спину прячу, а он так сочувственно спрашивает: «Никак не помоешь?» Кто тебе сказал, что при простом контакте он не может прошлое прочитать, обязательно должен за руку здороваться?

— Черепаха сказала, а я ей верю. Если бы при любом прикосновении передавалось, он бы ходил в резиновых перчатках и заворачивался в «Ткань» с ног до головы. Так и спятить недолго от чужих-то воспоминаний. Не знаю, может, он способен этим управлять, и не каждый раз это срабатывает, но вы, меченые, паршивый народ, никому подробности не рассказываете.

— Ты вот много рассказываешь? — поинтересовалась Старшая.

— А это не мои дела и не только мои тайны. Можешь к Зверю напрямую сходить, если желание имеется, я не возражаю.

И говорю Доценту:

— А политику Клана в отношении разных мелких и больших тайн обсуждать не стоит. Я тебя в свое время предупреждал? Предупреждал. Будет распирать от желания рассказать, а запрещено. Вот и терпи. Достаточно теперь знаешь, чтобы понимать, почему мы очень многие вещи скрываем. Это мне смешно с фильмами этими — «Оборотень-1», «Оборотень-2», «Оборотень в Лондоне», Париже… А люди моментально вспомнят при малейших проблемах. После того как у нас тут встречались люди с гор и из Зоны, нет никакой гарантии, что славяне не в курсе. Во всяком случае, начальство. Слухи точно ходят, но пока именно слухи. Нервной реакции не наблюдается — и то хорошо.

«Кстати, — бормочу себе под нос, набирая номер на телефоне, — насчет межвидовых взаимоотношений — хорошо, что напомнил».

— Eric, ju kan nie se? — обращаюсь в трубку на языке буров.

— Это ты по-каковски? — удивленно спросил Доцент.

— Это я не тебе, — поясняю, — нечего подслушивать. Очередная страшная тайна.

— Пойдем домой, — предложила Старшая, — пусть решает свои вопросы с родезийцами.

— Можешь нормально говорить? — повторил я в трубку. — Никого рядом нет?

Интересный тип был этот самый Эрик Фриздербильт, или Fris-der-Bilt, или еще как. Если говорить на африкаанс я мог нормально, то с правописанием были большие проблемы. То ли через черточку, то ли слитно. Дословно это переводилось: «Фриз (в смысле имя), происходящий из города Билта». Только произносилось в одно слово и считалось фамилией. А Фриз — это имя очень далекого предка.