Дорога на Дамаск - [24]

Рядом с люком лежала целая куча ружей и пистолетов. При их виде Кафари испытала неожиданное облегчение. Теперь они смогут хотя бы дорого продать свою жизнь.

Мальчик повернулся к пожиравшей его глазами женщине:

— Они не добежали до дома, мама… Папа и все остальные…

По щекам мальчика текли слезы. Одна его рука была в гипсе, и лишь поэтому он не работал в поле вместе со всеми…

Его мать не разразилась слезами. Ее лицо стало мрачным и суровым.

— Тогда бери винтовку, Дэнни! Теперь ты единственный мужчина в этом доме… Вы тоже разбирайте оружие!

Подхватив две винтовки, дробовик и пистолет, Кафари направилась к ведущей в подвал деревянной лестнице, представлявшей собой простые доски между двумя боковинами. Впрочем, лестница была оснащена потертыми, но прочными перилами. Остальные последовали в подвал за Кафари. Президента сопровождал не отходивший от него ни на шаг телохранитель. Потом спустилась с трудом державшаяся на ногах растрепанная Джулия Элвисон. За ней последовал водитель Хэнк. Крышка люка захлопнулась, и загремел тяжелый засов. Дэнни помог матери спуститься вниз и усадил ее на нижнюю ступеньку.

У женщины было посеревшее лицо, искаженное от боли. По нему стекали струйки пота, оставлявшие следы на грязи и крови, сочащейся там, где содрали кожу обломки рухнувшей стены. Президент Лендан подошел к женщине и внимательно посмотрел на нее.

— Так, значит, тебя зовут Дэнни? — спросил он не отходившего от матери мальчугана.

— Да. А это моя мама — Айша Гамаль.

— А здесь случайно нет аптечки?

Мальчик подошел к одной из полок и снял с нее увесистую коробку, в которой президент нашел антисептики и тампоны. Заметившая раковину и стопку полотенец Кафари поспешила намочить одно из них. Ожидая, пока нагреется вода, она разглядывала подвал. Это каменное убежище оказалось больше, чем она предполагала. Его потолок — а значит, и пол дома — был сделан из усиленного пластикового бетона.

В подвале было прохладно. Полки с едой и приспособлениями, необходимыми для того, чтобы содержать в порядке большой огород и обрабатывать его урожай, почти целиком скрывали его стены. Разноцветные банки с домашним вареньем, солеными огурцами и другими овощами соседствовали с глиняными горшками, где хранили — как вытекало из их этикеток — квашеную капусту, мед и даже масло. С металлических перекладин под потолком свисали колбасы, копченые окорока, вяленое мясо.

На других полках стояло множество коробок с боеприпасами. Кафари заметила уже снаряженные патроны, гильзы, капсюли, порох, а также свинцовые пули и пули в металлической оболочке. Целый угол подвала занимал пресс для снаряжения патронов. Все это хозяйство напомнило Кафари подвал в доме ее отца.

«Хочешь мира, готовься к войне!» — много лет назад сказал он своей дочери, когда та спросила, зачем ему арсенал в подвале. Семейство отца Кафари и Сотерисы — родственники ее матери — понесли немалые потери во время предыдущего нашествия яваков. Их яростное стремление вооружиться до зубов, чтобы дать достойный отпор новым незваным гостям, было вполне понятно. Дедушки и бабушки Кафари до сих пор вспоминали родных и близких, погибших в ту войну. Ребенком Кафари часто рассматривала их пожелтевшие фотографии в домашних альбомах, а раз в год они с матерью приносили цветы к скромным надгробиям на Каламетском кладбище.

Вода наконец согрелась. Кафари намочила два полотенца и передала одно президенту Лендану, который осторожно вытер Айше Гамаль лицо и шею. Увидев кровь и лохмотья разорванной одежды на спине у хозяйки дома, Кафари побледнела.

— Надо бы снять платье, — негромко проговорила она. — Давайте-ка…

Осторожно спустив порванную ткань, Кафари смыла губкой кровь, грязь и стала вытаскивать из ран занозы и осколки стекла. Дэнни догадался принести в тазу еще горячей воды. Каждый раз, когда Кафари вынимала очередную занозу, Айша Гамаль вздрагивала, а Кафари морщилась и втягивала воздух сквозь сжатые зубы.

Внезапно хозяйка дома повернулась к ней.

— Кажется, я знаю тебя, детка, — сказала она, пристально глядя на Кафари. — Ты случайно не родственница Марифы Сотерис?

Девушка кивнула и с трудом проглотила комок, подступивший к горлу при мысли о том, что ее бабушка и дедушка, а также родители и остальные родственники, возможно, уже покойники. Потом Кафари взглянула в темные, сузившиеся от боли глаза Айши Гамаль и негромко ответила:

— Это моя бабушка.

— У тебя такие же глаза, как у нее. И такие же добрые руки. Знаешь, твоя бабушка помогала мне рожать сыновей…

Женщина наконец не выдержала и расплакалась:

— Детки мои!.. Их больше нет!..

Айша отдалась во власть своему горю. Президент Лендан обнял за плечи несчастную женщину, чьи сообразительность и мужество спасли жизнь им всем, и не отпускал ее до тех пор, пока ее всхлипы не стали тише.

Дэнни тоже не отходил от матери, тихонько шепча ей: «Не плачь, я с тобой!»

Наконец она обняла и прижала к себе сына, все еще вытирая слезы, а президент Лендан посмотрел Кафари в глаза и кивнул на израненную спину Айши. Они вдвоем стерли остатки крови и грязи, промыли раны. Кафари извлекла пинцетом последние занозы и присыпала антибиотиками в порошках ссадины, которые они с президентом тщательно забинтовали. Потом они натянули поверх бинтов остатки платья. В этот момент Кафари подняла глаза и увидела, что водитель президента смотрит на нее с таким видом, словно он хочет помочь, но не решается предложить свою помощь. Она попросила его принести стакан воды.