Дорога мертвых - [22]

– Поселение заброшено? – Удивилась Би.

– Вовсе нет. – возразила Мириам, жадно рассматривая домики. – Здесь живут. Смотри, вон там и там – колодцы, и тепло из труб, где есть печи. Все аккуратно устроено – очаги, а там, дальше, навес, для еды. И большие домики – наверное склад, кузница и мастерская. И почему-то все раскрашено – я не очень различаю цвета, но, кажется, там рисунки на стенах, и цветные крыши. Так здорово…

– Наверное. – Согласилась Би. – Ты в этом разбираешься. Куда нам идти?

– Вон те дома пустуют – в них никто не спит.

– А в других спят?

– Да, здесь десятки огней.

Риордан кивнул.

– Верно, я проведу вас туда. – Он указал на ряд одноэтажных домиков, лепившихся к краю прямоугольной бетонной плиты, выступавшей из песка под крайними опорами недостроенного здания. – Рейдеры не осмелятся напасть в темноте, так что вы можете выспаться.

– Выспаться? – Слегка удивилась Би. – В таком месте?

– Это обычный поселок, а его обитатели – почти обычные люди. Такие же, как вы, хотя модификации, конечно, сильно различаются. У вас есть еще часов шесть, прежде чем я вернусь.

– А потом взойдет солнце. – Би оглядела лежащий перед ними поселок. – Они… кого она воспитала, Джон? Кто они… ей?

– Дети.

– Как и мы, Джон, ты сам сказал – нас она тоже считает детьми. Но этих – что она делала с ними, прежде чем отпустить? Что они должны сделать с нашими городами и Крепостями? Они вроде Сломанной Маски – могут что-то подобное?

– Они не похожи на него. – Риордан медленно прошел вперед, остановившись рядом с Би. – И я мог бы долго объяснять тебе, что в них особенного, но гораздо проще будет, если ты сама спросишь у них. С утра, когда кто-нибудь проснется.

Би взглянула на Мириам, которая стояла рядом с Арго, закрыв глаза.

– Ты увидела что-то?

– Здесь красивые огни. – Мириам повела плечами. – Я вижу обиду, но не вижу злости, и все такое яркое. Им снятся сны, и некоторым, похоже, одинаковые. Это люди, но не совсем такие, как мы привыкли. Не такие, как в Хоксе.

– Другие?

– Не испуганные, не голодные. Смелые, и открытые, как будто… как если бы на это селение действительно никогда не нападали. Как будто они выросли в другом мире.

– Я спрошу их об этом… утром. – Жестко сказала Би, и смех Вероники, легкий, как шелест ночного ветра, стал ей ответом.

– Что смешного? – Удивилась Мириам.

– Ее страх. – Голос Вероники звучал справа, из воздуха, и Би повернула голову, словно собираясь возразить, но ничего не сказала. – Она боится этого места, потому что твои слова задели ее мечту. Мир и покой, которых не может быть. Ради которых она готова умереть на воротах этого места, даже если ее никогда не пустят внутрь.

– Хочешь меня разозлить? – Тихо спросила Би.

– Нет, просто… я тоже его боюсь.

Интермедия III.

Пахло клубникой.

Он ел клубнику только однажды. Красная мякоть, прячущаяся под зелеными листьями, белые пластины вместо неба, и вода, капельками оседающая на щеках. Жаркий туман. Теплица – так зовется это место, а красное, со сладким и кислым запахом, она называет клубникой.

– Ричард. – Говорит мама. – Не копайся в земле.

Земля – это черный песок, который пахнет водой. Все здесь пахнет водой, так, что трудно дышать. Воздух забивается в нос, и в рот, воздух с запахом клубники, плотный и теплый, как вода. Он делает полный вдох, и захлебывается, пытаясь кричать.

– Ричард!

– Мама!

Что-то надулось и лопнуло на губах, как молочная пленка. Он барахтался и тонул в молоке, ударяясь о гладкие стенки. Неужели кто-то бросил его в баллон с молоком, пока он спал? Белое заливало глаза, пузыри лопались на губах, и пахло клубникой, все сильнее. Он кричал, просил выпустить, а стенки были твердыми, и отзывались на удары как дерево – будто у бочонка.

А потом молока сразу стало меньше. Он открыл глаза, и свет, слишком яркий, ярче дневного, брызнул ему в глаза.

Белая пленка снова вздулась и лопнула на губах. Он смотрел в мутное окошко – в ту самую стенку, которую так и не смог поцарапать, прозрачную, залитую белой жижей, пахнущей, как клубника. За окошком шевелился кто-то огромный – нет, огромным была его тень, а на окошко легла его ладонь… маленькая ладошка. Рок понял это, потому что она была меньше его ладони, которой он уперся в стенку со своей стороны.

Ладошка хлопнула по ней два раза, затем убралась, и что-то зашипело сбоку. Стенка поехала в сторону. Рука Рока провалилась навстречу свету, и он сообразил, что лежит на спине, просто в голове все перевернулось. Яркий светильник заставлял щуриться. Он приподнял голову, рассматривая бочонок, в котором лежал превратившийся в полуоткрытое корыто, заполненное белой жижей с запахом, который он слышал во сне. Рок был совершенно голым, на его теле медленно лопались белые пузыри. А рядом стоял маленький Тони, тоже облитый белым, и улыбался соседнему бочонку, не открытому, в котором тоже что-то вяло шевелилось.

Рок повернул голову, и чихнул, остатки жижи брызнули из носа. Крышка бочонка, отъехавшая в сторону, оказалась слева. Он ухватился за край стенки справа, неожиданно мягкий под пальцами, будто что-то живое, и сел.

Яркие светильники, каждый с кулак размером, разбегались по всему потолку, перемежаясь с маленькими зелеными точками, гаснущими и разгорающимися, будто угольки. Под ними, на белом полу, были расставлены еще бочонки, много, в несколько рядов. Бочонки-кровати, в которых, слабо двигаясь в белой жидкости, спали люди.