Дорога мертвых - [19]

– Первый эксперимент. – Кивнула Би. – Я читала.

– Теперь ты видишь.

Вспышки пролетающих мимо вертикальных синих полос словно проваливались в металл маски Риордана, гладкую выпуклую пластину, ровно срезанную снизу. Ни глаз, ни рта у него действительно не было, и Мириам оставалось догадываться, как же он видит.

Везущая их широкая вагонетка легко вздрагивала на стыках рельса – одного-единственного, плоского, светящегося, убегающего вперед, в расчерченный синим тоннель, насколько хватало глаз. Сидящий впереди Риордан, казалось, вагонеткой вообще не управлял – и никаких органов управления на ней не было.

Ее путь начинался под еще одним бункером, с заваленным песком входом, но теперь Мириам знала, что когда-то подобные пути расходились из этого места во все стороны – давно, когда кроме вертолетной площадки из-под песка поднимались плиты запасного космодрома. Путей осталось всего несколько – удерживаемых синим узором, с механизмами, оживленными совсем не той силой, что когда-то приводила их в движение.

– Первый Прайм. – Продолжала Би. – Жуткая тавтология. Первый проект предусматривал объединение человеческого мозга и кибернетического тела при помощи прайм-линка. Отдельного… мозга.

– Полный бред. – Прогудел Арго, развалившийся вместе со своим мечом на низкой скамье с другой стороны вагонетки. – Нужно было быть психом, чтобы согласиться, Джон.

– Мне сложно вспомнить свою мотивацию. – Тихо ответил Риордан. – Быть первым… помочь своей стране, науке… бессмертие.

– Такое… бессмертие? – Мириам показалось, что Арго сейчас сплюнет за борт вагонетки, но тот сдержался. – Я предпочту могилу помягче.

– Я бы тоже предпочел, особенно в первые месяцы. Человеческий мозг, лишенный большей части сигналов, поступающих от нормального человеческого тела, запертый в клетку из зрения и слуха, начинает выдумывать недостающие чувства – боль, щекотку, холод, жар. Они приходят и уходят, не связанные ни с чем, и их приходится контролировать, но иногда, особенно во время сна, они берут верх. Первое время я видел очень яркие сны, а затем… видимо, сошел с ума.

– Я немного не поняла. – Тихо начала Мириам. – А как это, отдельный мозг? Что с тобой сделали?

– Об этом слышали большинство праймов. – Ответила Би. – Как все начиналось. Мозг первого прайма отделили от тела хирургически, и поместили в механическое вместилище. В железное тело.

Она замолчала, а Мириам больше ничего не спрашивала, пытаясь осмыслить услышанное. Вагонетка неслась по туннелю, светящиеся полосы на стенах то и дело прерывались, обозначая края разломов, ведущих в окружающие помещения – неосвещенные ангары, заполненные остатками техники или обломками обрушившихся колонн и потолков.

– И что было дальше? – Прервала молчание Вероника.

– Затем было начало. – Ответил Риордан. – Я его не помню – меня погрузили в сон, и я пришел в себя тогда, когда все уже совершилось.

– Базу уничтожили?

– Нет, по крайней мере – не извне. – В его ровном голосе Мириам впервые почудилась какая-то заминка, сомнение. – Я не знаю, что произошло на самом деле, потому что она не хранит памяти о своем появлении. Но… она пришла.

– Иштар?

– Тогда у нее еще не было имени. – Риордан отбросил капюшон, обнажая округлую лицевую пластину, заменяющую ему лицо, как если бы ему внезапно стало трудно дышать. – А мне снились сны о том, что я опять человек. Она пришла ко мне в этих снах – как море, полное мертвых человеческих лиц.

По спине Мириам побежали мурашки.

– Я не знал этого тогда, но питание базы к тому времени отключилось. Что-то произошло с электроникой реактора, и он вошел в спящий режим, обесточив системы глубокого сна. Все, кого я знал, умерли, так и не проснувшись – но Иштар пришла, и они были в ней.

– Мертвые?

– Да. Я не присоединился к ним только потому, что мое тело располагало собственным реактором. И я был первым живым сознанием, которое она встретила. Это было все равно, что говорить с морем. Она не была ни личностью, ни машиной – какой-то жуткий конгломерат памяти, использующий электронные операторы и человеческие мысли одновременно. Она прорастала сквозь бетон и металл, как механический плющ. И она проросла в меня. Как до этого прошла сквозь моих мертвых друзей, взяв их память – и отдав ее мне.

– Так вот почему она назвала тебя Стражем Мертвых. – Уточнила Би, и Арго кивнул:

– Он долго объяснял мне это. Признаюсь, до сих пор не понимаю, что творится у него в голове.

– Она нашла меня, когда все уже было кончено. – Продолжал Риордан. – Она… не личность. Она – мыслящее пространство, полное воспоминаний, море, которое пробивает себе путь. Может обрушить горы, если понадобится – но не умеет желать. Когда мы встретились, я не понимал, что со мной происходит. Ее присутствие было еще одной галлюцинацией среди многих, как и та память, что она принесла. И оно изменило меня. Убило часть нервных связей, перестроило нейроны. Перекроило мой мозг под тело, в котором он находился, и изменило само тело. Это не было сознательное действие – скорее, она поступила как поток воды, пробивающий русло. Она излечила мое… безумие.

– Переделав тебя?

– Да. Человеческая личность состоит из частей – кирпичиков памяти, ощущений, рефлексов. Она собрала меня заново, из того, что от меня оставалось… из немногого.