Дорога-Мандала - [93]

Срывая плоды с дерева, Рэнтаро наблюдал за этой картиной. Только что он сам вместе со всеми танцевал танец «Ловля гольца»[66] — корзину ему заменил огромный древесный лист. Но, устав, он отошёл в сторонку.

Так уж повелось, что в благодарность за предоставленный им в деревне ночлег паломники давали представление. Представление — это громко сказано, ничего особенного они не показывали, лишь громко хлопали в ладоши и танцевали, кто как умел. Но жителям деревни и такого танца в исполнении диковинных гостей было довольно — они смеялись, показывая на паломников пальцами.

Женщина, которая, похоже, была в деревне за старосту, сидела рядом со старицей и с видимым удовольствием следила за весельем. Она и взглядом не удостоила Рэнтаро, будто между ними ничего и не было.

Серп молодого месяца и подол усеянного звёздами неба были обрезаны чёрной горной грядой. Из тёмной долины у её подножия иногда доносился отдалённый лай бездомных собак.

Перед Рэнтаро мелькнула тень, и юное существо непонятного пола опустилось рядом.

— Когда поёшь, забываешь, где ты, — сказало это юное создание.

Когда Рэнтаро растерянно посмотрел на него, существо улыбнулось:

— Что-то покидает твоё тело и растворяется.

— Любишь петь?

Юное существо задумалось:

— Не знаю. Просто голос льётся из меня. Это приятно.

Рэнтаро смотрел на кружащихся в свете факелов паломников. Конечно же, здесь не было речи о пристрастиях. Им было просто хорошо, и потому они кружились в танце. Для людей, лишённых памяти, каждое мгновение могло быть только хорошим или плохим. Подумав об этом, Рэнтаро переключился на мысли о женщине-старосте. Может быть, она так же переспала с ним? Ей просто было хорошо, а потом она позабыла об этом.

Возможно, таким же было их странствие. Оно состояло лишь из вереницы приятных мгновений. Для странников не существовало прошлого, не существовало будущего, они стремились лишь к тому, чтобы сейчас им было хорошо. И встреча с Саей была лишь мгновением во время такого странствия. Как и связь со старостой этой деревни, эта встреча происходила только здесь и сейчас. Это было мимолётным удовольствием, о котором можно позабыть, когда оно позади.

Но Сая не могла с этим смириться. Она настигла его даже здесь, в Японии, и угрожала ему, занеся над ним меч прошлого. Как было бы хорошо, продлись это странствие и дальше. Тогда ему не пришлось бы столкнуться с полными ненависти глазами Ёко и Саи. Так же как он уехал из Малайи, чтобы сбежать от Саи, он уехал из Тибаси, чтобы сбежать от Ёко и Саи.

Рэнтаро отметил про себя, что сбежал уже от двух женщин и оказался в совершенно незнакомом месте. Хорошо бы позабыть обо всём, как эти люди. Память была цепью, приковавшей его к прошлому. Рэнтаро смотрел на паломников. Это были люди, которым удалось освободиться от заклятия прошлого. Как это случилось с ними?

— Бедствие — это мгновенное увядание, верно? — вспомнив слова женщины, спросил Рэнтаро своего соседа. Тот посмотрел растерянно, а затем кивнул:

— Некоторые так говорят.

— А что это значит?

В раздумии юное существо сложило перед собой изящные руки. Оно напомнило Рэнтаро статую бодхисаттвы, виденную в одном из буддийских храмов Киото. Алое пламя освещало его правильный профиль.

— Я помню совсем немногое. Люди уничтожают людей… Так кто-то говорил мне, когда я был в городе.

При слове «город» Рэнтаро придвинулся поближе.

— Что же ты видел, когда был в городе?

Лицо собеседника приняло страдальческое выражение:

— Было страшно… среди разрушенных стен… крики… убивали людей…

В его глазах мелькнул ужас, он замолчал.

— А в городе были… — запнулся Рэнтаро, а затем кивнул на диковинных людей, кружившихся в танце, — такие же странные люди?

— Мы исключение, — путанно ответило существо. — Поэтому мы и не можем жить в городе… Мы сами и есть бедствие… Так говорили люди. Они говорили, что мы можем только совершать паломничество к Якуси. Поэтому мы искали Дорогу-Мандала. Поиск дороги нас объединил.

— Города больше нет, — сказал сидевший рядом с ними деревенский мужчина, заросший густой бородой. Он жадно поедал маленькую птичку.

— Умерший недавно старик сказал, что города больше нет. Этот старик сбежал из города и основал деревню.

— Но что же произошло?

— Люди мгновенно увядали, — повторил мужчина слова женщины и маленьким глоточком отпил вина из проса.

— Когда и люди, и травы, и деревья мгновенно увядают, это конец. И семян не остаётся, гибнет всё.

Это было бессмысленное повторение одного и того же. Вздохнув, Рэнтаро допил оставшееся в чашке вино.

«Где же я нахожусь?» — подумал он. С пятнадцати лет он проводил свою жизнь в путешествиях, но всегда, по крайней мере, знал, куда направляется. Теперь же он не знал, где находится.

Вдруг вскочили и, оборотившись назад, зарычали деревенские псы. Жители деревни испуганно замерли. Из мрака, обступившего факелы, донёсся шорох ветвей. Собаки с лаем кинулись к зарослям. В тот же миг из мрака проступили тени, похожие на чёрные глыбы.

«Люди-обезьяны!» — пронеслось среди жителей деревни. Это были дикари, напавшие на Рэнтаро и Асафуми. Их волосатые тела были обнажены, они с рычанием прыгнули в круг света от факелов, сжимая в руках дубинки с привязанными к ним кусками железа, и принялись избивать жителей деревни. Деревенские псы набросились на них, но людям-обезьянам это было нипочём. Не обращая внимания на укусы собак, они мозжили им головы и перебивали хребты своими дубинками. Деревенские мужчины и женщины, что покрепче, с палками в руках заняли оборону против людей-обезьян. Старики и дети, пригнувшись, ринулись во тьму. Вокруг раздавались удары дубинок, хруст ломающихся костей, стоны и вопли людей.