Дорога любви - [58]

Вскочив на ноги, индеец ликующе заулюлюкал, размахивая в воздухе окровавленным скальпом. Затем положил скальп себе на голову и побежал обратно, под укрытие деревьев.

Калеб Мэрфи пришел в ужас от этой сцены. Он вскинул ружье, прицелился и уложил индейца первой же пулей.

Мичелин был еще жив. Он поднял голову и посмотрел на индейца. Окровавленный скальп скатился с головы мертвого на землю. Единственное, что маленький повар мог еще успеть, – это помолиться Создателю. Мичелин вынул талисман, который хранил еще его прапрадеда во время битвы при Бойоне и, глотая слезы, начал произносить слова молитвы.

А вокруг него продолжалась яростная схватка. На земле уже лежало несколько убитых: одни пали от ударов томагавков, другие от пуль.

Поскольку многие железнодорожники уже добрались до вагонов, ружейный огонь усилился, и нападающие дрогнули. Затем, видимо, по команде они бросились назад, и бой закончился так же внезапно, как и начался.

Калеб Мэрфи поспешил туда, где на коленях стоял Мичелин Дэннехи. Лицо Калеба почернело от горя.

– Святые да хранят нас, – только и произнес он.

Борода Мичелина все больше и больше покрывалась кровью.

– Посмотри, Мэрфи. Посмотри, что эти дьяволы сделали со мной.

Мэрфи только покачал головой:

– Я думал, ты успел убежать.

– Ты не принесешь мне ведро с водой, Мэрфи?

Машинист поспешил выполнить просьбу несчастного. Спустя несколько минут он вернулся с ведром, полным воды, и поднес его ко рту Мичелина. Но тот отвернулся.

– Я не хочу пить. – Мичелин опустил в воду свой собственный скальп. – Просто я не хочу встретиться с Создателем без части головы. Отвези меня к доктору, чтобы тот пришил мне его на место.

Мичелин поднялся на трясущихся ногах, и машинист повел своего умирающего друга к вагону, у которого уже складывали убитых и раненых. Мичелин лег на деревянный настил и замер, не издав ни стона. В руках он крепко сжимал талисман.

Когда всех пострадавших подняли на платформу, Мэрфи дал гудок, и поезд тронулся.

Прибытие поезда с ранеными подняло на ноги весь лагерь. Каждый старался оказать им хоть какую-то помощь.

Томас энергично принялся за работу, но, когда увидел, кого снимают с платформы последним, замер от ужаса. Однако оцепенение его было недолгим. Он быстро пришел в себя и стал осторожно снимать с головы Мичелина окровавленное полотенце. Затем сбрил оставшиеся волосы и тщательно очистил рану.

– Если в рану не успела попасть инфекция, есть шанс. Ты счастливый человек, Мичелин. Немногим удавалось, оставшись без скальпа, самому сказать об этом.

Мичелин слабо улыбнулся:

– Все ирландцы везучие, доктор.

Но когда Томас достал бинт, он остановил его:

– Я хочу, чтобы ты пришил мне на место мой скальп. Я хранил его в холодной воде всю дорогу, чтобы он не высох.

– Но волосы на нем никогда уже не вырастут, – мягко объяснил Томас.

– Это не имеет значения, доктор. Я найду, чем прикрыть голову. Но для этого мне нужна голова в целости.

Томас извлек из ведра скальп и, отряхнув от воды, внимательно к нему присмотрелся.

– Я могу попытаться, но ничего не обещаю, Мичелин.

Он вдел в иглу нить, приложил кожу к ране и начал пришивать ее мелкими стежками. Во время всей этой операции Мичелин не произнес почти ни звука, только иногда у него вырывался стон боли. Но наконец Томас отложил инструменты, обработал шов мазью и обмотал голову Мичелина бинтом.

– Как я уже говорил, Мичелин, я ничего не обещаю. Тебе нужно лежать весь день – ты потерял очень много крови. Я осмотрю тебя снова сегодня вечером.

Мичелин благодарно сжал руку Томаса.

– Я очень вам признателен, доктор. Я всегда говорил, что вы настоящий джентльмен. Благодарение Богу, что среди нас есть вы.

Открыв дверь, Томас подозвал Мэрфи, в волнении ожидающего на улице.

– Отведи его домой, Мэрфи, и проследи, чтобы он сразу лег в постель.

– А как он… в порядке? – спросил тот.

– Должно быть все нормально, если он ляжет в постель и поспит.

Мичелин вышел из дома, не приняв руки Мэрфи.

– Мэрф, не веди себя так, как будто я одной ногой в могиле.

– Я знаю, как вести себя с тобой, старым дураком, который из ирландского упрямства не хочет помереть даже после того, как с него сняли скальп.

Томас удивленно покачал головой, наблюдая эту перепалку. Оперевшись о дверной косяк и скрестив руки, он молча смотрел, как эти двое уходят прочь. Потом выпрямился, встряхнул затекшими руками и отправился писать Роури еще одно письмо с извинениями за то, что дела не дают ему вернуться домой.

Когда стемнело, он растянулся на кровати, неподвижно глядя в потолок и думая о Роури. Что-то он должен для нее сделать за все ее разочарования и одиночество.

Тут Томас вспомнил о том, как они вместе проводили время в Сент-Луисе, и улыбнулся.

Так или иначе, но западная и восточная ветки дороги встретятся всего через неделю или около того. И когда он освободится, то заберет Роури в Виргинию, где они начнут новую жизнь. И навсегда забудут про Т. Дж. Коллахена.

Когда Кин увидел следы, он понял, что шпалы крадут не индейцы. Он уже видел точно такие же на путях, среди следов сапог и ботинок, которые оставляли железнодорожные рабочие. Но сюда, так далеко от дороги, рабочие «Юнион пасифик» причин, да и времени заходить не имели. Так что эти следы, а также следы колес фургона и копыт вели прямо к похитителям. И это никак не могли быть индейцы, потому что они ботинок не носили.