Дорога к вечности - [37]

Руин добрался до ручейка шириной шага в три, не больше, который пока еще не замерз, хотя по обоим бережкам уже наливалась скользкая, будто леденцовая, корка, и остановился, задумчиво разглядывая заледеневшие камни.

Когда он поднял глаза, на другом берегу ручейка, одинаково сложив руки на груди, стояли три сумрачных человека в мышасто-серых длинных одеяниях. Один из них, обладатель густой вьющейся бороды и пронзительно-бледных глаз, держался с большим достоинством, подобающим главе могучего Ордена, гроссмейстеру, остальные же явно чувствовали себя не слишком уютно в балахонах по самые щиколотки.

Руин снисходительно оглядел всех троих и поправил манжету на запястье. Несмотря на апломб бородатого, в нем все-таки не чувствовалось подлинного благородства – так, высокомерие простолюдина, привыкшего к власти, и немалой. Двое остальных даже и к власти-то не успели привыкнуть, жались и злились, что им так неуютно. Лица у них были бледные и осунувшиеся, а взгляды – немножко жалобные. Им не хватило даже апломба, но зато ожесточения оказалось в избытке, только за счет него они и держались.

– Приветствую, ваше величество, – произнес бородатый.

Руин чувствовал, как сзади подтягиваются его люди – ненавязчиво, но целеустремленно. Он знал, что ни один телохранитель не вмешается в его беседу, пока он сам не подаст знак (охрану правитель держал лишь потому, что так было принято, а не потому, что нуждался в ней, и к подобному подходу привыкли даже сами телохранители), а потому сделал вид, что не замечает их маневров. Арман, не отвлекаясь, рассматривал этих троих.

– В Провале не в ходу этот титул.

– Неважно. Главное – суть. Вы сюда явились, мы готовы вас выслушать.

– А я думал, тут и говорить нечего, – резко бросил Руин. – Я явился за своей женой и сыном.

– Понимаю, – гроссмейстер вдруг дружелюбно улыбнулся. – Понимаю. Но, думаю, наши условия очевидны. Мы обменяем ваших домочадцев на вас, сударь.

– И зачем вам нужен правитель Провала?

– Правитель Провала нам ни на хрен не сдался. Но вы сами, Руин Арман, нам нужны.

– Не скажу, что меня это радует. Может, хотя бы теперь, после попытки убить меня, объясните, какие у вас ко мне претензии?

– Не вижу в этом смысла, – бородач поджал губы, что, впрочем, из-за растительности на лице оказалось почти незаметно. – Думаю, вы и сами все прекрасно понимаете. И предупреждаю – не пытайтесь больше проникнуть в святилище нашей крепости в Байеле. – Арман невольно с удивлением приподнял бровь, поскольку название этого мира слышал только однажды в своей жизни и никогда там не бывал. – Не надо демонстрировать наигранное непонимание. Вы надеялись, что мы не узнаем?

«Так-так, – правитель вспомнил о своем двойнике и сделал мысленную пометку. – Любопытно…»

– Оставим это, – с нетерпением произнес Руин. Он понимал, что тем самым как бы подтвердил, что пытался проникнуть в крепость, в которую он на самом деле никогда не пытался проникнуть, но это, пожалуй, даже оказалось ему на руку. – Я пришел за своей женой и сыном.

Гроссмейстер развел руками.

– Ты можешь сдаться прямо сейчас. Просто перейти речушку.

– Меня не устраивают твои условия, – Арман тоже перешел на «ты». – Это, как мне кажется, вполне очевидно.

– Тогда… – тот же самый жест, красноречиво говорящий, что в этом случае и спорить не о чем – никаких иных условий предложено не будет.

– Тогда я вынужден буду начать боевые действия.

– Добро пожаловать, – вежливо отозвался бородач, а два его спутника зафыркали.

Руин смерил их холодным взглядом. Его всегда и при любых обстоятельствах раздражали люди, не умеющие вести себя красиво. Эти же юнцы в своем воспитании были примитивны до грубости, хоть от них и веяло немалой магической силой. К ним как к собеседникам он испытывал только презрение. Впрочем, и как соперников не торопился уважать. Разве что опасаться…

– Постой, Арман, – вдруг окликнул гроссмейстер. Руин, поколебавшись, все-таки обернулся. Глава Серого Ордена смотрел на него задумчиво. – Что ж… Пожалуй, жену мы действительно тебе вернем.

– Я требовал вернуть мне жену и сына, – у правителя Провала дрогнуло сердце, он с трудом сохранил невозмутимое выражение лица.

– Помню. Но без всяких условий мы вернем тебе только жену. Скажем, завтра. Хочешь получить еще и сына – добро пожаловать к нам без охраны и артефактов, – и слегка поклонился, не пряча издевку.

– Интересно, как я его получу, если окажусь у вас в плену? – сдержанно поинтересовался Руин.

Двое спутников бородача явно растерялись – глаза их отразили напряженную работу мысли, ищущей, как бы ответить поостроумнее и доходчиво. Бородатый же не растерялся и не попытался найти умный ответ – он просто развел руками.

– Я думаю, ты отлично все понимаешь. Ребенка возьмет твоя супруга. Думаю, в этом она обойдется и без тебя.

Он любезно улыбался, а Руин пытался понять, серьезно он говорит, или своеобразно шутит, или просто пытается оттянуть момент штурма. Склон горы, на которой устраивалось войско, приведенное правителем Провала, затягивала тонкая дымка тумана. Издалека подножие горы казалось муравейником, усеянным черными муравьишками. Хитрость состояла в том, что в гвардии каждому десятнику полагался слуга, а сотнику – два. Офицеры имели право на трех услужающих, и, как правило, могли позволить себе таскать с собой рабов, неприхотливых и терпеливых.