Дорога к подполью - [78]

— Ну что же, заходите в хату и располагайтесь там. Нюся скоро придет.

— Благодарю, я лучше подожду ее здесь, на свежем воздухе, отдохну под стогом сена.

— Как хотите, — сказала мать Нюси, — только сядьте так, чтобы вас не видели с улицы, будет от греха подальше, а то у нас, знаете, каждого нового человека замечают.

Я с наслаждением растянулась на солнышке под стогом, совершенно скрывшим меня от взоров прохожих. Старуха то входила в дом, то выходила, занимаясь домашним хозяйством, но в ее молчаливой фигуре чувствовалась настороженность, лицо отражало тревогу. Что за птица прилетела из Симферополя? Явилась Нюся, и все разъяснилось.

— Что с вами случилось? — спросила я, увидев, что у Нюси рука на перевязи.

— Вывихнула руку недели две тому назад, когда переправляла партию людей к партизанам. Была очень темная ночь, я споткнулась, упала в какую-то канаву. А теперь, видите, вся рука и плечо распухли. Из-за руки я и не могу приехать в Симферополь, не знаю, когда поправлюсь…

Узнав, кто я, Нюсина мать сразу повеселела и оказалась очень гостеприимной и разговорчивой. Я познакомилась с тремя маленькими черноглазыми мальчиками. Оказывается, Нюсин муж, коммунист, был расстрелян немцами в первые же дни их прихода. Теперь Нюся жила с матерью, отчимом и своими детьми. У нее в доме бывали партизаны. Нюся часто по ночам переправляла в лес людей, а там получала литературу и оружие, вела подпольную работу в деревне, имела связь с Симферополем.

Мать Нюси накормила нас, и мы до поздней ночи продолжали беседовать, лежа уже в постелях. Я не уставала слушать рассказы Нюси о том, как люди ищут дорогу в лес, к партизанам.

— Недавно был такой случай, — говорила она, — какой-то шофер посадил на машину свою жену с ребенком и поехал прямо в лес. Машину сбросил под откос, а сам с семьей принялся бродить в поисках партизан. Две недели бродили, но партизан не нашли. Продукты кончились. Послали в нашу деревню свою маленькую дочку, чтобы она попросила поесть. Ее привели ко мне. Я отвела к партизанам всю эту семью, которая буквально умирала от голода в лесу. Не так легко и просто найти партизан. Можно днями бродить по лесу и не натолкнуться на них…

Так незаметно прошла большая часть ночи. В деревне начали перекликаться петухи, когда, вдоволь наговорившись, мы решили, что, кажется, пора и спать.

Встали рано, но Нюсина мать уже готовила скромный завтрак.

— Скоро вы там умоетесь? Хватит вам полоскаться, а то каша остынет, — звала она, в то время как мы с Нюсей умывались ледяной водой из бадьи, стоявшей во дворе…

— Ешьте, — приговаривала Нюсина мама, — наедайтесь как следует, ведь вам до Симферополя надо идти, дайте-ка, я вам еще прибавлю.

Мне вспомнился Миша, так и он меня кормил.

Сейчас же после завтрака я собралась в путь. Нюся дала мне только одну листовку и одну газету, больше ничего не было. Назвала адрес и фамилию симферопольского шофера — на всякий случай, если понадобится вывезти нас в лес.

— Может быть, дать тебе адрес другого шофера? — спросила она.

Но я отказалась, решила, что хватит и одного.

Прощаясь, Нюся обещала скоро поправиться и в самое ближайшее время приехать в Симферополь.

Нюсина мать вывела меня из деревни на проселок и остановилась у подножия холма.

— Будете идти до перекрестка, а тогда поверните вправо и никуда не сворачивайте, идите прямо, дорога приведет вас в деревню Розенталь, а дальше по шоссе доберетесь до Симферополя. Эта проселочная дорога очень глухая, здесь вряд ли кто-нибудь встретится. В деревне Розенталь стоят румыны, будьте осторожны.

Прощаясь со мной, старая женщина заплакала:

— Боюсь я за Нюсю! Сердце чует недоброе. Да только ведь я сама старая партизанка, еще в гражданскую войну партизанила под Севастополем, около деревни Алсу, знаете такую?

— Конечно, каждый севастополец ее знает.

Мы расцеловались. Я поднялась на холм и обернулась, чтобы еще раз бросить взгляд на деревню Аргин и высокую фигуру медленно удалявшейся старухи.

До самого перекрестка я не встретила ни души. Солнце приятно пригревало, голубое небо было чисто и ясно. Когда я вышла на дорогу, ведущую в деревню Розенталь, меня нагнали две румынские подводы, ехавшие из леса и груженные дровами. Я попросила подвезти, солдат охотно согласился. У въезда в деревню Розенталь он остановил подводу и объяснил, что дальше меня везти не может, так как в центре деревни есть застава. Солдат указал, как мне ее обойти.

Благополучно миновав деревню, я вышла на шоссе и села у придорожной канавы в ожидании попутной машины. Минут через десять показалась машина, нагруженная тюками табака, в кабине рядом с шофером сидел человек. Я решила не «голосовать»: ведь сесть как будто и негде. Проехав мимо, машина резко затормозила. Шофер вышел из кабины и подозвал меня.

— Вы в Симферополь? — спросил он.

— Да.

За тюками с табаком оказалось небольшое свободное пространство, где сидели две женщины и мужчина. Шофер очень любезно помог мне влезть в кузов, и мы поехали. Я была удивлена: разве шоферы останавливаются и спрашивают каждого встречного, не желает ли он, чтобы его подвезли? Мне вспомнился Миша, не его ли это дело? Ведь он, наверно, описал мою наружность шоферам. Недаром, проезжая мимо, шофер пристально вглядывался в меня.