Дорога издалека. Книга 2 - [40]

Не дремал и враг. Коварный Аллаберен-бай за рубежом собрал свою ватагу и решил отомстить оскорбителю. Выведал бай, где скрывается Азиз, однажды ночью со всеми своими сторонниками нагрянул на Джейрели. Сумели снять дозоры, ворвались на стан — пришлось Азиз-Махсуму спасаться бегством. А семью увезти не успел. Жену Гюлистан с ребятишками схватили молодцы Аллаберена. Живо махнули обратно через границу, на афганскую землю.

Вернулся Азиз на стан у Джейрели, а тут разорено все дотла. И тишина, будто на кладбище…

Мало-помалу собрались к своему главарю разбежавшиеся джигиты. Решили: покарать Аллаберена.

Такого скорого возмездия бай не ожидал. И попался в когти недругов спящим, даже охнуть не успел. Связали по рукам и ногам, на коня положили, пропустив ремень под конским брюхом, — и восвояси. Даже без выстрела. На рассвете достигли колодцев Джейрели. Заложником оставили бая и через верных людей пустили слух: освободим, дескать, когда вернете семейство предводителя. Родственники Аллаберена — делать нечего — привезли жену и детишек Азиз-Махсума в условленное место. Но Азиз отпустил бая не раньше, чем взял с него слово больше никогда никаких козней не строить против «волка Каракумов» и его молодцов. Иначе — пуля в спину где-нибудь в глухом месте…

Раза два Керкинский ревком отправлял отряды против Азиза. Однажды дело кончилось перестрелкой, после чего Молла-Джума Сурхи, возглавлявший поход, счел за лучшее повернуть обратно в Керки. В другой раз удальцы Азиз-Махсума отправились в засаду — караван поджидали из-за рубежа, сам вожак был на стане с малым числом людей. Отряд подошел неожиданно, и пришлось Азизу бежать в глубь пустыни. Тоже постреляли с обеих сторон, однако жертв не было.

Удалось ему завязать сношения с Салыром, оба вожака разделили «сферы влияния», обязавшись ничего не предпринимать друг против друга. Дайхане по обоим берегам Джейхуна хорошо знали того и другого: беднякам они вреда не чинят. Но, — наверное, Аллаберен-бай со своими родичами тому способствовал, — Азиз-Махсума повсюду считали более необузданным и жестоким, нежели таких же, как он, степных калтаманов — стихийных бунтарей. «Погоди, придет Азиз-Махсум!» — так пугали в аулах малых ребятишек.

Между тем в аулах на юге Лебаба и в самом Керки постепенно менялась обстановка. Крепли местные ячейки Коммунистической партии, в Керки прибывали из столицы республики и оставались на месте новые работники — опытные, закаленные партийцы. В аулах возникали ячейки комсомола, батрачкомы. Было принято решение создать в округе, по примеру Советского Туркестана, организации союза «Кошчи» — объединения сельских тружеников. Активней становилась аульная беднота, все больше людей сплачивалось вокруг ревкомов.

И наконец, под давлением массы трудовых дайхан, которые начали понимать, что они — настоящие хозяева положения, в округе сменилась власть. Почтенного Моман-сопы сняли с должности председателя ревкома. Временно, до проведения выборов в Советы, на его место назначили Акмета Хаджи, в прошлом заместителя Момана, из керкинских кустарей, вступившего в партию в дни обороны Керки. Сам ревком стал именоваться исполкомом окружного Совета, хотя Совет пока еще не был избран. Вслед за предревкома оставил свой пост Молла-Джума Сурхи, начальник отрядов самообороны. Место его занял Розыкул Анна-оглы — чаще его звали попросту Розы-Анна, тоже керкинец, уже в детстве хлебнувший горя.

Грамотный человек, совсем еще молодой, года двадцать четыре было ему в то время. Невысокий, но крепкий, круглолицый, и нрава веселого — всегда-то улыбается, со всяким разговаривает охотно и попросту. Еще ребенком остался Розыкул сиротой, сперва приютил его, на правах сородича, Джумакулчи-караулбеги из рода Лакыров, потом передал Ходжамураду из того же рода. У того и другого ходил Розыкул подпаском до тех пор, пока усы не начали пробиваться. И всего ломоть сухой лепешки получал за свой тяжкий труд от зари до зари. А когда в возраст вошел, наскучила ему безрадостная жизнь, он бежал от «щедрого» сородича. В Керки прибился к лодочнику на переправе из Керкичи. Лодочник этот промышлял также извозом, новому работнику поручил править арбою, на которой пассажиров доставляли от паромной переправы в город. Многое эта работа дала. Всяких людей приходилось ему возить, среди них были и русские солдаты из крепости. Сам Розыкул вскоре по-русски немного выучился. Жизнь города Керки также узнал хорошо. Еще до революции в России Розыкул уже понимал: богатые и бедные — враги извечные, и близится время, когда власти богачей наступит конец, тут и белый царь не поможет.

Завелись у него друзья в русской крепости, и в крепости керкинского бека знал он кое-кого. После революции сразу нашел свое место в рядах сторонников новой жизни. Во время обороны вступил в отряд красноармейцев из Новой Бухары, вместе с ними и уехал, позже принял участие в штурме эмирской столицы. Почти год провел в чужих краях, затем вернулся в Керки, служил в отряде у Молла-Джума Сурхи. В партию вступил уже в двадцать первом году. Его-то и решили сделать окружным начальником отрядов самообороны.