Дорога длиною в жизнь - [17]

Шрифт
Интервал

Кузьминский бодро докладывал:

- Нам нужны патроны да харчи. Ролик будет вертеться!

Один из связистов пробивался ночью в штаб дивизии, получал необходимые запасы и возвращался к себе. Для Ролика мы не жалели патронов и продуктов. У Ролика нас разъединили с соседней дивизией, и Ролик соединил нас с нею.

Сорок дней и ночей выдерживали четыре связиста необычную осаду, и их пример воодушевлял всех бойцов дивизии. Когда Ролик замолкал, на душе становилось тревожно, но опять слышалась стрельба из расщелины оврага, и наши солдаты радовались:

- Ролик не сдался! Ролик вертится! Ролик стреляет!..

Берег левый, берег правый,

Снег шершавый, кромка льда...

Кому память, кому слава,

Кому темная вода,

Ни приметы, ни следа.

Картину, подобную той, что нарисована в поэме А. Твардовского Василий Теркин, мы наблюдали не раз. И сейчас, четверть века спустя, ветераны 138-й дивизии склоняют поседевшие головы перед светлой памятью погибших солдат понтонеров и моряков Волжской флотилии. Переправляя нам грузы на рыбацких лодках, а затем на катерах, они знали, на что идут.

Ночью на острове Зайцевский была построена рота понтонеров, и ее командир, капитан Кориков, вызвал добровольцев-гребцов на двадцать пять рыбацких лодок, до предела нагруженных боеприпасами и продовольствием для защитников Баррикад. Добровольцев оказалось больше, чем требовалось.

Понтонеры знали наши сигналы. По команде подполковника Тычинского заговорила артиллерия. С высокого правого берега мы увидели, как сквозь шугу, взрываемую снарядами противника, лодки пробиваются к чистой воде. А через несколько минут с великой болью провожали взглядом эти лодки, плывшие от нас по течению вниз, к Бекетовке. Там их перехватили понтонеры соседней армии генерала М. С. Шумилова. Там и похоронили мертвых гребцов.

Только шесть лодок из двадцати пяти прорвались к полосе реки, не простреливаемой пулеметами врага, и причалили к нашему берегу.

Личный состав штаба дивизии участвует в разгрузке этих лодок. Наш берег подвергается сильному обстрелу вражеских минометов. Надо спасать то, что еще можно спасти, и люди бросаются в самую гущу разрывов.

Переправа, переправа! Берег левый, берег правый...

Много после той ночи было переправ: на лодках, потом на катерах, и ни одна из них не обошлась без жертв. Были убиты руководившие разгрузкой бронекатеров майор К. Рутковский, капитан П. Гулько и ординарец подполковника Шубы рядовой Кочерга. Они погибли ради того, чтобы продолжал сражаться истерзанный, искромсанный снарядами и бомбами огненный островок на Баррикадах.

Летчики, мастера ночных рейсов на тихоходных По-2, тоже пытались помочь защитникам Баррикад. Они сбрасывали над островом мешки с патронами, сухарями. Но уж до того была мала наша земля, что мешки падали за линией фронта в расположение неприятеля или в Волгу. А из тех мешков, что достались нам, мы извлекли патроны с изъянами: они деформировались при ударе о землю.

Атаки противника не прекращались, каждый день дивизия теряла бойцов, а пополнение не прибывало.

Больше всего тревожило нас состояние раненых. Их было около четырехсот (почти столько, сколько имелось активных штыков на переднем крае), а помочь мы ничем пока не могли.

Однажды постучала ко мне медсестра штаба дивизии Серафима Озерова, жена командира роты связи. Один глаз у Озеровой был закрыт повязкой (ранило на переправе осколком мины), а в другом стояли слезы. Ну, думаю, опять станет умолять, чтобы не отправлял ее в тыл, не разлучал с дивизией, с мужем. Но медсестра заговорила о другом: настойчиво упрашивала меня пойти в землянку к раненым, пока те не разбежались.

- Куда они могут разбежаться? - удивился я.

- Не знаю... Только меня слушать не хотят, к себе не подпускают и требуют: приведи комдива!

Озерова привела меня в огромную землянку. Легкораненые ухаживают за теми, кто недвижно лежит на соломе, прикрытые шинелями. Даже при тусклом свете самодельной лампы заметна грязь на бинтах. У нас нет перевязочного материала, нет медикаментов, не хватает продуктов. Раненые получают ту же урезанную норму, что и здоровые. Тягостное зрелище... Но жалости здесь не место. Поздоровавшись, я спросил:

- Как дела, что интересует вас, товарищи солдаты? Раздались голоса:

- Хотим знать обстановку!

- Расскажите, как на переднем крае? Что нас ждет?

Легче рассказать раненым, как воюют их товарищи и что дала нам первая переправа. Труднее ответить на вопрос: что нас ждет? Последние рубежи на Волге врагу не отдадим. Когда река покроется льдом, всем станет легче, но пока и раненым надо потерпеть. Их эвакуацию на лодках я запретил. Не для того солдат дрался на Баррикадах, чтобы раненым утонуть в Волге под огнем неприятеля.

- Обстановка ясна...

С земли поднялся немолодой солдат. Одна рука на перевязи, другой поправил пилотку и заявил, что ему поручили выступить от имени раненых.

- До того нам, товарищ полковник, ясна обстановка, что пожелали с вами видеться. Разрешите легкораненым вернуться в строй. Поглядите, к примеру, на меня. Стрелять несподручно, так я на переправе у берега поработаю. И так каждый, чем только может... Уважьте нашу просьбу!


Еще от автора Иван Ильич Людников
Огненный остров

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.