Допрос военнопленных - [27]

Письма очень часто служат прекрасным источником сведений о состоянии тыла противника. В отдельных фразах, ускользнувших от внимания военной цензуры противника, встречаются очень ценные сведения, которые помогают офицеру-разведчику судить о состоянии тыла противника, о господствующих там настроениях и моральном состоянии населения.

Офицер-разведчик обязан помнить, что боевой дух армии противника всегда зависит от настроений тыла.

87

В октябре 1943 г., во время боев по ликвидации немецкой группировки в районе Таманского полуострова, у солдата 667-го пехотного полка, взятого в плен в районе Кучу-гуры, были изъяты письма, полученные им от родных, а также его последнее неотправленное письмо. Семья пленного состояла из трех братьев, двух сестер, отца и матери. Письма очень четко характеризовали положение в фашистской Германии и настроения в немецкой армии. Приводим переводы некоторых из этих писем.

Гюнтеру Фельске от брата, Хорста Фельске

(Полевая почта 0570-‚) 3.12.42

«Вчера я получил из дома первое письмо, благодаря которому мне удалось напасть на твой след. Поверь, я просто обалдел, узнав о том, что ты стал солдатом. Я был уверен, что уж для тебя твоя фирма сумеет получить броню. Ты – и вдруг солдат! Да еще в России! С ума спятить можно… Скажи, тебя хоть по крайней мере обучили чему-нибудь? Или ты будешь обучаться в России? Я слышал, что теперь новобранцев обучают прямо на территории противника… Что ты скажешь по поводу гибели Герберта Заука? Я думаю, что к концу этой войны мы не досчитаемся многих друзей. Суровая война! И лишь по ее окончании мы многое узнаем».

Гюнтеру Фельске от сестры Эльзы

Берлин, 7.1.43

«…Выслушай, дорогой Гюнтер, печальную новость: Фильдс убит… Это так страшно, что трудно себе представить. Но это надо перетерпеть, так как другого исхода нет. Когда-нибудь эта война окончится…»

Ему же от сестры Эльзы Берлин, 19.1.43

«…У нас в субботу и воскресенье были воздушные тревоги. Обе в половине восьмого вечера, и каждый раз они

продолжались по два часа. Были сброшены зажигательные бомбы, и наш район пострадал. Больница Урбана сгорела.

Левая половина дома №18 по нашей улице рухнула. По Блюхерштрассе нет ни одного дома с целыми стеклами. Район Халлешес Тор стал пустыней. В Дейчландзал тоже попало. Купол провалился как раз во время спектакля. Сколько там было человеческих жертв – не знаю. Говорят, будто посетителей успели во-время выпустить. Скажу прямо, это был ужасный вечер… А в воскресенье мы снова сидели в подвале, но на этот раз бомбили другой район.

Правда, в бомбардировке ничего хорошего нет, но все же не следует из-за нее терять головы…»

Ему же от сестры Эльзы Берлин, 23.2.43

«…Дорогой Гюнтер, мне снова надо поступать на работу, так как все бездетные женщины теперь обязаны работать во имя обеспечения победы. Это позволит призвать на военную службу всех мужчин. Я согласна итти работать, лишь бы война была выиграна.

Надеюсь, ты жив и здоров. Знаешь ли ты, что Пауль из. дома №33 убит под Сталинградом?..».

Ему же от матери Берлин, 4.3.43

«…Второго марта на Берлин был ужасающий налет. Пожалуй, самый большой из всех, которые мы до сих пор пережили. Все дома по Шипкештрассе, Гоберштрассе и Биркештрассе сгорели или рухнули. Люди еще до сих пор завалены в подвалах. Они пытаются вылезть оттуда, но напрасно. Как это страшно и печально! Берлин и его предместья жутко пострадали и опустели.

…Сегодня в пять часов вечера снова прилетал их разведчик. Сейчас, когда приблизился вечер, мы с ужасом ожидаем воя сирены. Думаю, что нам предстоит много пережить!»

89

Ему же от сестры Эльзы Берлин, 6.3.43

«…Ты, вероятно, знаешь, что произошло в Берлине? Все закрыто. Рестораны, кафе, все, все!.. То, что не служат интересам войны, – закрыто. Весь персонал этих предприятий должен начать работать на оборону. Повсюду призвали тех, кто ранее не был мобилизован. Во вторник и среду снова были воздушные налеты. Ах, если бы наши воздушные силы поскорее освободились на востоке!»

Ему же от брата aA-OO‰ „. Орел, 9.4.43

«…Теперь расскажу о себе, так как за это время мне пришлось участвовать в ряде боев и переходов. Ты, вероятно, уже слышал о больших изменениях на центральном фронте. Термин «сокращение фронта» для тебя, конечно, неясное понятие, но, между нами говоря, это гораздо неприятнее, чем наступление.

Сначала подготовка нашего отрыва от неприятеля проходила незаметно и блестяще. Но затем русские, через своих разведчиков, пронюхали день нашего отхода и начали, как бешеные, атаковать. Мы неоднократно отбивали их атаки, но русские начали бить из минометов всех калибров и нанесли нам огромные потери. Тогда началось наше отступление… Очень часто нам приходилось ночи напролет мерзнуть в открытом поле. Часто наседал на нас разъяренный! враг. Я неоднократно думал о том, что не сумею костей своих собрать, но у каждого человека есть свое счастье, а у солдата – особенное…».

Ему же от сестры Берлин, 16.5.43

«…Страх тяготеет над нами. Теперь при малейшей тревоге подымается ужасающая стрельба…

90

…С продовольствием стало очень туго. Сегодня в газетах напечатано, что норма мяса снова сокращается. Прямо не знаешь, из каких продуктов готовить в течение всей недели, если хочешь в воскресенье немного лучше пообедать. С жирами стало совсем плохо, а то бы я испекла для тебя печенье. Папирос мы стали получать еще меньше, всего 14 штук в неделю. У меня были 30 штук, я их тебе послала…»