Допрос - [27]

— Господи, какое счастье! — завопил Новиков.

* * *

Ларка одной рукой гладила своего желанного по руке, а другой, под столом, — по ноге, и мизинец нет-то и сползал с ноги прямо в пах, сразу растревожив Новикова до лёгкого душевного мандража.

— Цыть! — сказал он Ларке шёпотом, весело сыграв глазами.

Мать всё это, конечно, заметила, но сделала вид, что ничего не видит.

Они все сидели на кухне, только отец, опрокинув рюмку, вспомнил о чём-то своём, и вышел на минутку.

— Пап, я нож твой… утопил! — крикнул Новиков, почему-то решив, что отец ищет своё холодное оружие.

Отец притих, явно услышав сына.

— Как же ты, сынок? — спросила мать негромко.

Новиков поморщился: вот так, мол.

— Да чёрт с ним! — внятно ответил отец из родительской комнаты, и мать облегчённо качнула головой, посмотрев при этом на Ларку — а Ларка ответила ей понимающим женским взглядом.

— И нож, пап, — быстро добавил Новиков.

В этот раз отец молчал чуть дольше, но на самом деле, он просто подыскивал рубашку поприличней, чтоб пред Ларкой смотреться хорошо.

— И нож — чёрт с ним, — сказал отец, заходя, — Чёрт с ним, сынок.

Все засмеялись, и выпили поскорее.

После известия о Лёхе, — о его, слава Богу, не свершившейся погибели, Новиков почувствовал какое-то тихое, но очень внятное освобождение. Как будто Лёха разом снял с Новикова и боль, и стыд за самого себя.

Однако ж Новикову точно не хотелось всё это превращать в праздник, пока он не разобрался что там с товарищем.

— Лар, скажи мне всё-таки про Лёху, — попросил он, едва родители отвлеклись на что-то своё. Мать встала к плите, а отец всем телом повернулся к ней, что-то ей, в привычной манере, выговаривая.

— Ой, ну, слушай, там ничего весёлого, но и страшного ничего, — ответила Ларка, явно желая поскорее со всем этим закончить, — Лёша твой, в общем, пытался повеситься — он был сильно пьяный или обкуренный, или и то, и другое… И там было много людей в доме. Его сняли прямо через пятнадцать секунд — грохот услышали в ванной, и ворвались. Там в компании была девушка — она медик. Она сразу укол ему сделала какой-то. В сердце что ли. Он к утру протрезвел — всем говорит, что не помнит ничего… И просит никому не рассказывать… Но все уже знают, конечно.

Новиков представил своего Лёху, высокого, даже длинного — на краю ванной, нелепого. А его попугай на плече? Он куда делся в эту минуту? Пощекотал его — или взлетел и начал биться в решётку вытяжки?

От жалости и горести Новиков зажмурился, и сидел так, пока не соскучился в своей темноте по свету.

— Надо бы съездить к нему? — сказал Новиков своей любимой, раскрывая глаза, — Прямо сейчас поехали? Или его к нам? Пусть приедет? Мам, ты чего там наготовила? Я хочу Лёху позвать.

По кухне пролетела медленная муха.

— Разве можно висельника-то в дом? — отозвалась мать.

— А чего ему тут делать? — спросил отец.

— Ты придумаешь тоже, — сказала Ларка, и снова сыграла мизинцем.

Новиков внимательно смотрел на близких.