Допетровская Русь. Исторические портреты - [37]

Монголо-татары, пришедшие на Русь, были язычниками. Вот что писал в этой связи католический монах Карпини, побывавший у Батыя после его погрома русских земель: «Татары верили в одного Бога, но также делали идолов из войлока и шёлковой материи наподобие людей, ставили против дверей юрты и молились им, как покровителям скота. Они боготворили также своих умерших ханов и поклонялись солнцу, луне, воде и земле. Но, вообще, у них было много терпимости к вере, и христианские священники исполняли свою службу в часовне перед ставкою хана. Татары держались разных суеверий: считали за грех дотронуться ножом до огня, ловить и убивать молодых птиц, переломить кость о кость, пролить на землю молоко или другой напиток; но убивать людей было у них нипочем. Они сильно верили гаданиям и чарам, думали, что огонь все очищает, и потому послов проводили между двух огней, чтобы они не сделали вреда их хану; волхвы и гадатели имели у них большую власть». Потому и погибали в ханской ставке русские православные князья, не пожелавшие совершить языческие обряды.

В 1312 г. хан Узбек принуждал поволжских татар принять ислам. Некоторые отказались ему повиноваться. Часть из них погибла во внутренней войне (1312-1315). Те, кто уцелели, спаслись на территории Руси. Из них многие стали христианами. Христиан монголо-татарского происхождения было, конечно, гораздо меньше, чем мусульман. По мнению Л. Н. Гумилёва, крещёные монголо-татары стали «ядром московских ратей», которые разгромили войско Мамая в 1380 г., а также тех московских полков, которые остановили натиск Литвы в те же годы. Ещё и в XIX, и в XX вв. «добросовестные историки»

(как называл их Л. Н. Гумилёв): Н. М. Карамзин, С. М. Соловьёв, С. Ф. Платонов, А. Н. Насонов (его книга вышла в 1940 г. — О. Ф.) и др. — отмечали отсутствие «национальной» вражды между монголами и русскими. «Вражда началась лишь в XIV в., когда монголы растворились в массе поволжских мусульманских народов, т. е. через сто лет после смерти Батыя», — убеждал Л. Н. Гумилёв, но с этим не соглашаются большинство историков. Необходимо добавить, что в дальнейшем политика российского царизма была вполне лояльна и к исламу, и к народам, которые были ему привержены.

Крещёные татары знатных родов женились на русских девушках из боярских, дворянских семей. Потомки татар были и в семьях царствующих особ: Елена, мать Ивана IV; Ирина, жена Фёдора Иоанновича; царь Борис Годунов. Графы Шереметевы, графы Юсуповы, историк Н. М. Карамзин и др., судя по фамилиям, были явно татарского происхождения.

По поводу проблемы «отатаривания славян» Гумилёв уточняет: «А кто же, вообще говоря, отатарил славян? Женихи и невесты. Невест брали в Орде, женихи сами приезжали в Ростов (больше всего именно в Ростов) и там крестились и те и другие».

Итак, потомки крещёных татар иногда занимали довольно высокое положение в Русском государстве. Это были главным образом ханские родственники или родственники высокопоставленных чиновников хана. Однако идеализировать процесс «отатаривания славян» (как это благодушно называл Л. Н. Гумилёв), конечно, нельзя. Он не был безоблачным. Смешанные браки бывали и насильственными. Помимо ханских сборщиков податей, на Русскую землю приходили шайки татарских грабителей, которые уводили в плен молодых девушек, женщин, нередко становившихся татарскими жёнами. В одной из народных песен рассказывается подобная история. Пленная русская девушка стала женой татарина и родила сына. Вскоре попала в плен и её мать, которую сделали нянькой этого мальчика. Она поёт:

Ты баю, баю, моё дитятко, Ты по батюшке злой татарчоночек, Ты некрещёный, немолитвенный, А по матушке мил внучоночек, Мой внучоночек — русска косточка!

Южные и юго-восточные русские области особенно страдали от нападений бродячих шаек татар, сопровождавшихся грабежом, пожарами, пленением беззащитных людей. Обнищавшие крестьяне вынуждены были покидать южные земли и идти в холопы к богатым людям. Селились они и в княжеских вотчинах, но особенно охотно — на монастырских землях. А монастырям земледельцы были нужны: рабочих рук для обработки земли не хватало. Возле монастырей появлялись и посёлки, где люди занимались не только земледелием, но и ремеслом, торговлей. Здесь они находили охрану от татарского насилия.

В работе К. Маркса «Разоблачения дипломатической истории XVIII в.», опубликованной на русском языке в 50-х г. XX в., утверждалось: «Установленный монгольскими ханами "режим систематического террора" развращающе действовал на феодальную верхушку завоёванных стран; представители последней заимствовали коварные и жестокие методы правления у своих монгольских повелителей»{88}. К. Маркс не вполне владел информацией о сути этих «взаимоотношений», так как тема «Монголы и Русь» не была в поле зрения европейской науки его времени. Нельзя, конечно, отрицать тот факт, что до монголо-татар в законах Русского государства даже не упоминалась смертная казнь в качестве наказания за любое преступление, но она применялась и на

Западе. Высказывание Маркса о том, что «режим систематического террора» монголов «развращающе» действовал на правителей России, совершенно не давало точной, а значит, справедливой оценки политики русских князей. Слово «развращение» здесь не подходит. Нужно было сохранить русскую государственность в условиях порабощения сильным — и на долгие годы опасным — врагом. Что же касается «коварных и жестоких методов правления», то они были свойственны и некоторым главам стран Западной Европы, хотя их народы избежали участи порабощения монгольскими завоевателями,