Донкихоты Вселенной. Роман 2-х книгах - [142]

Наемники ничего не ответили звездоведу, будто не понимали языка, на котором он обратился к ним. Напрасно Галлей повторял свою тираду на всех известных ему диалектах Землии. Его лишь грубо толкнули в спину, оставив почему-то Федорова в «обсерватории».

Это вселило в Галлея надежду, Федоров же был мрачнее тучи, готовый взглядом усыпить присланных стражей. Но Галлей погрозил ему пальцем.

Васю увели с собой безмолвные «живые доспехи» без человеческих лиц, прикрытых опущенными забралами.

Вопреки готовности Галлея спуститься в подземелье пыток, его повели через роскошные залы в само святилище Великопастыря всех времен и народов.

И Скалий сидел на троне, громоздком кресле, установленном на специально сделанном для него возвышении.

Рядом, чуть пригнувшись к папию и одной рукой касаясь ручки священного кресла, стоял высшинский прокуратий увещевания Кашоний, другой рукой придерживая за ошейник любимого огромного пса И Скалия, с которым тот не расставался с рыцарских времен.

Одет Кашоний был в алую мантию, но на этот раз с пышным меховым воротником, подчеркивающим торжественность предстоящего действия.

По другую сторону трона развалился в кресле, очевидно, специально приглашенный герцог или король в царственных мехах.

Между троном и стеной, позади папия, толпились папийцы св. Двора в нарядных сутанах с бритыми лицами и длинными, спадающими на плечи волосами. У боковой стены застыли молодые рыцари, красавцы, держа на длинных шестах папийские штандарты.

Все говорило о значимости предстоящей церемонии.

За троном стояла допущенная сюда девица редкой красоты из самого знатного рода с огромным пушистым опахалом, которое держала над головой И Скалия, обмахивая им Великопастыря всех времен и народов.

Не обошлось и без горбатого уродца в дурацком колпаке. Шут расстилал по замысловатому узору паркета пучки душистых трав.

Надо сказать, что помпезные судилища были слабостью И Скалия. Во время их он ощущал свое величие.

Сам Великопастырь в нарочито скромной серой сутане и такой же серой папийской шапочке вместо тиары резко контрастировал со своим роскошным окружением — тем значительнее был он в своих глазах.

Его рябоватое, усатое, в отличие от гладко выбритых физиономий, лицо было сумрачным, а темные, близко посаженные глаза сверлили поставленного перед ним Галлея.

Немые стражи с алебардами, подведя звездоведа к святейшему трону, отошли к арке, подпертой тонкими мраморными колоннами, отделявшими соседний зал, но не удалились, как бы подчеркивая, что приведенный ими отнюдь не обрел свободу.

И Скалий, собрав столь пышное окружение, вел себя так, словно, кроме него с Кашонием и допрашиваемого, никого в зале не было, и не обращал никакого внимания ни на надменного герцога в мехах, ни на священную свиту, ни на хихикающего шута.

— Пади ниц, — прошипел Кашоний Галлею, указывая глазами на отнюдь не величественную фигуру И Скалия, но звездовед, чуть откинув назад голову, продолжал стоять перед высшим судией папийской церкви.

— Ответствуй, нечестивец! Ответствуй самому Всевышнему, который в образе сверхчеловека восседает перед тобой, — уже громко произнес Кашоний, подняв белый меховой воротник своей алой мантии. — Как общались вы все, чужеземные недолюди, с дьяволом? Что замышляли против святой скалийской церкви твердой, как скала, веры?

Уродец невпопад захихикал, усевшись, растопыря кривые ножки, на рассыпанных травах.

— Я лишь выполнял переданные мне желания Великопастыря, изучал расположение звезд с помощью усовершенствованных нами труб, — твердо ответил Галлей.

— И о чем же возвестили тебе эти звезды? — спросил И Скалий тихим глухим голосом.

— С помощью звезд я узнал, ваше всесвятие, — Вася не лгал, ибо на браслете личной связи было шесть звездочек по числу звездонавтов, прибывших на Иноземлю, — что профессор Джорданий Бруний, стремясь положить конец кровопролитной войне, ведущейся против ваших войск вождем протеста Мартием Лютым, призывал вложить мечи в ножны и не обнажать их, в знак чего скрутил меч сына герцога Ноэльского Неккия в кольцо.

— И впрямь звезды не лгут тебе, — с некоторым удивлением заметил И Скалий, взглянув на Кашония.

Вася ободрился, но высшинский прокуратий обрушился на него:

— Но для скручивания меча в кольцо нужна сила не человеческая, а колдовская!

— Колдовство, ваша святость, не мешает служить Добру. А скручивая меч, профессор Бруний стремился приостановить кровопролитие.

Вася точно бил в самое больное место И Скалия, который не знал, как ему сладить с религиозным бунтом Мартия Лютого.

И Галлей стал развивать свое наступление на «божество», сидящее перед ним.

— К тому же, ваше всесвятие, как известно наместнику Всевышнего на Землии, о чем вещали мне звезды, растет и ширится влияние женского ордена «Необнажения мечей» сестры Магдии. Доблестные рыцари всех стран могут быть поставлены в тяжкое положение, если желанные им женщины будут выдвигать условием обладания ими отказ от обнажения мечей.

Чувствуя, что сказочно осведомленный чужеземец уже не выглядит обвиняемым, а выгораживает еще и других своих соратников, Кашоний возвысил свой писклявый голос.