Донал Грант - [5]

Нет, тут и разговора нет! Если цепляться за прошлое, то и его потеряешь, и будущее. Да и как мне потом смотреть ей в глаза, если из — за неё я стану хуже и малодушнее? Разве можно, чтобы такая милая барышня винила себя в том, что из — за неё я сломался и превратился в жалкое ничтожество? И потом, не только о ней речь. Даже если Бог не захотел дать мне то, чего я желал, разве Он перестал из — за этого быть моим Господом? Повстречать такую прекрасную барышню — настоящее чудо, а полюбить её — воистину дар небесный. Так неужели я буду сидеть и скрежетать зубами от злости из — за того, что Он не позволил мне на ней жениться? Вот уж это было бы самой настоящей чёрной неблагодарностью! Неужто я буду с Ним спорить и доказывать, что она должна быть моей? Ведь мне было отказано ничуть не больше, чем тому же Фергюсу. И разве бывает жизнь без разочарований? Из них, кстати, тоже много добра выходит! Так чего же я дуюсь? Даже если на сердце тяжко и горько, это ещё не значит, что надо носиться со своим горем, как ребёнок с порезанным пальцем. Нечего садиться на обочине и плакать над разбитой любовью. Надо идти дальше.

И потом, почему я должен страдать меньше всех других людей? Ведь я точно такой же, как все. И даже в горе вовсе не обязательно ходить хмурым и угрюмым. В конце концов, Самому Господу однажды пришлось надеть на Себя венец страданий!.. Эх, где — то вы сейчас, милая моя барышня, голубка моя? Одно мне утешение: полюбили — то вы того, кто намного лучше и достойнее меня. Кабы не это, не знаю, выдержал бы я такую муку или нет. Ну, у вас — то теперь всё будет хорошо, так что хоть об этом мне горевать не надо. Тоже неплохое утешение. Эх, Господи, как бы мне забраться к Тебе на небеса и сорвать хоть цветочек из Твоего сада, где на деревьях растут листья для исцеления всех народов на белом свете! [2] Я ведь всё прекрасно понимаю: единственное лекарство от всякого зла и беды — это жизнь, ещё больше и полнее прежней, ещё выше и лучше той, что ушла навсегда. Вот и всё! Если нынешнее горе принесёт мне такую жизнь — что ж, значит, мне должно принять его как обычное страдание, бывающее при всяком рождении. И при рождении свыше тоже — только тут больно не только матери, но и ребёнку. Наверное, в том — то и есть различие, когда человек на земле рождается, а когда на небесах.

Что ж, видно, придётся начинать всё сначала. Прошлого не вернёшь, так что пусть оно себе уходит, как вчерашний сон. Только каким он всё — таки был замечательным! И ведь кажется, он и сейчас совсем рядом, только оглянись! Но нет, нельзя. Нельзя ни оглядываться, ни смотреть, ни забыть. Как, бывает, приснится вода под лунным светом, в котором нет ни тепла, ни радости… Нет, негоже человеку днём и ночью грезить тем, о чём тоскует его душа! Ой, Господи, дай мне силы и благослови меня по Своей благой воле. На кого мне полагаться, как не на Тебя? Ты один мне и отец, и мать, и дед, и все остальные, ведь это Ты дал мне всех, кто у меня есть!

Нет, надо начинать всё заново, с этой самой минуты! Вот поднимусь с этого камня и пойду вперёд, как младший сын из старых сказок, чтобы искать и найти свою судьбу. Посмотрим, что попадётся на пути! Мир лежит передо мною, как большая книга, и что там будет на следующей странице, не узнаешь, пока эту до конца не прочтёшь. Помню, даже когда был маленький и только учился читать, никогда в книжках вперёд не заглядывал. Нет, однажды всё — таки заглянул — эх, как же мне потом было стыдно! Как будто в замочную скважину тайком подсмотрел! Тоже, кстати, было дело: один раз и в скважину подглядывал! Слава Богу, мама меня тогда так хворостиной отстегала, что я сразу понял, что худое сотворил. Итак, будь что будет! Что бы ни случилось, я знаю, из Чьей это будет руки, и потому приму с радостью и благодарностью. Ведь мама как говорит? Главная беда в том, что люди никак не хотят позволить Господу поступать по — Своему, так что Ему приходится делать Своё дело им наперекор, — ну а им, понятно, не нравится!»

С такими мыслями, Донал встал и приготовился радостно принять всё, что уже и так спешило ему навстречу. Глуп тот человек, который позволяет жизни мелькать мимо него живыми картинками. Но не менее глуп и тот, кто собственными руками отчаянно пытается остановить её и изменить чередующиеся образы. Улучшить он ничего не может, а может лишь исказить, сломать их стройный ход или даже вовсе погубить их, и потом ему не раз предстоит встретиться с их ужасными тенями и испытать горькое раскаяние.

Когда Донал оглянулся вокруг, он заметил, что в его мир уже начала возвращаться прежняя таинственная прелесть, на краткое время исчезнувшая для него с лица земли. Нет, былая красота и радость ещё не вернулись к нему в полной силе, но он как будто почувствовал наступление ещё одного рассвета, обещающего ему новое творение, новую прелесть, новую жизнь. И поворачиваясь лицом к иным горизонтам, Донал не отрекался от прошлого, а принимал то новое, что посылал ему Господь. Наверное, ему ещё не раз будет грустно, но оплакивать несостоявшуюся мечту значило бы вести себя так, как будто его несправедливо обидели, — а это, в лучшем случае, всего лишь слабость и глупость! Он встретит новую жизнь лицом к лицу и станет таким, каким Господу будет угодно его сделать.