Донал Грант - [171]

Как — то раз граф, по своему обыкновению бродивший по замку то ли полуживым призраком, то ли полуугасшим человеком, внезапно наткнулся в коридоре на нечто, показавшееся ему огромным зверем, поджидавшим его для того, чтобы сожрать. Он не испугался, потому что уже привык к подобным вещам, а может, потому, что принял поджидающее его чудовище за гостя из иного мира. Он нисколько не сомневался в реальности своих видений, хотя и знал, что они остаются зримыми лишь для него одного, и начал верить в них даже в часы бодрствования, при свете дня. Он верил в них ничуть не меньше, чем в окружавшие его обычные предметы, или, вернее сказать, одинаково сомневался в подлинном существовании и тех, и других. Он подошёл поближе, чтобы рассмотреть, обо что именно он споткнулся. Странное существо медленно поднялось и повернулось к нему лицом, хотя как раз лица — то и не было видно (Донал поспешно набросил плед себе на голову, надеясь, что граф не узнает его и оставит в покое). И правда: постояв несколько секунд как бы в раздумье, тот повернулся и зашагал прочь.

Глава 70 Заговор

Тем не менее, его светлость кое — что заподозрил и предпринял некоторые меры для того, чтобы либо развеять, либо подтвердить свои догадки. В результате он пришёл к выводу, что Донал до безумия влюбился в его племянницу и потому всё время её болезни просто не находил себе места и с преданностью дикаря ночевал только возле её двери. Он понял, что если оставить всё, как есть, этот деревенский выскочка может заставить Арктуру напрочь позабыть о своём высокородном кузене. С того самого дня, когда Донал так откровенно заговорил с ним о его пагубном пристрастии, граф не только ненавидел, но и боялся его. Он видел, что Донал ничего и никого не страшится, не взирает на лица и вполне может поведать о его тайне всему миру. Он начал опасаться, что рассказал Доналу гораздо больше, чем тому следовало бы знать. Форг прав: от учителя пора избавиться. Только сделать это нужно осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил. Если ему удастся удалить Донала из замка до того, как Арктура окончательно оправится и сможет с ним увидеться, это уже будет очень даже неплохо. А если, пока его не будет в замке, она умрёт, то всё будет просто прекрасно!

Как только граф начал что — то подозревать, его домыслы и опасения устремились гораздо дальше, нежели домыслы и опасения его сына. Он не так слепо верил в силу голубой аристократической крови, потому что успел кое — что повидать на своём веку и вполне допускал, что наследница древнего рода может влюбиться в простого юношу — пастуха. И поскольку никто не может сказать, что произойдёт, если законная хозяйка имущества и дальше будет отказываться выйти замуж за того, кому это имущество должно принадлежать по праву, этого пастуха надо как — то убрать с дороги!

Арктура медленно поправлялась. Она ещё не выходила из своей комнаты, но уже вставала с постели и по несколько часов в день проводила полулёжа на диване, и врач, уверенный, что её полное выздоровление не за горами, начал поговаривать о том, чтобы поставить для неё кушетку в библиотеке. Граф не подозревал, что миссис Брукс, отказавшаяся пустить его к племяннице, каждый день пускала к ней учителя, и потому, услышав разговоры о библиотеке, решил, что дальше тянуть нельзя. К тому времени у него как раз появился блестящий план.

Он послал за Доналом. На днях ему пришло в голову, сказал граф, что Доналу уже пора немного отдохнуть, ведь с тех пор, как он поселился в замке, он ни разу не видел родителей. Кроме того, и Дейви было бы полезно взглянуть, как живут люди совсем иного круга. Он не хотел бы, чтобы его сын вырос ограниченным, не умеющим как следует понять чувства и образ жизни своих сограждан. Со стороны Донала было бы очень любезно, если бы ради того, чтобы расширить кругозор своего ученика и познакомить его с настоящей жизнью, он согласился взять мальчика к себе домой и помог ему ближе узнать обычаи и традиции менее привилегированных слоёв общества. Таким образом, если он когда — нибудь попадёт в парламент, у него будет великое преимущество: он уже будет знать чувства и мысли тех людей, для которых ему придётся писать новые законы.

Донал слушал графа и не мог с ним не согласиться. Самому лорду Морвену он не верил ни на грош и даже раздумывал, кто из них считает другого глупее себя, если после всех событий прошлого года граф воображает, что Донал хоть сколько — нибудь доверяет его словам. Тем не менее, он продолжал внимательно слушать. Он не понимал, зачем лорду Морвену на самом деле понадобилось отправлять их с Дейви в деревню, но сама мысль о том, чтобы отвезти мальчика к отцу с матерью представлялась ему просто замечательной.

Дейви быстро подрастал и с каждым днём всё больше обнаруживал удивительную для его возраста способность проникать в самую суть вещей и улавливать истинный характер людских взаимоотношений. Поэтому урок реальной жизни, о котором говорил граф, действительно оказался бы для него бесценным. К тому же, сама эта способность проявилась в нём благодаря тому, что он с готовностью принимал в сердце вечные истины и ещё более высокие и благородные отношения между людьми, открытые лишь тем, кто смотрит на мир детскими глазами. Поэтому общество стариков Грантов подойдёт ему как нельзя лучше. Да, кстати, и они без труда смогут принять у себя их обоих, ведь в последнее время жили они намного свободнее и обеспеченнее благодаря помощи своего приёмного сына и друга сэра Гибби. Там Дейви действительно увидит настоящую жизнь, простоту, достоинство и бескорыстие; живое воплощение всех этих качеств постоянно будет у него перед глазами. Должно быть, у графа есть и иные причины для такой просьбы, и было бы неплохо о них узнать. Но даже это легче будет сделать, спокойно согласившись на его предложение, не давая ему повода догадываться о том, что у Донала имеются кое — какие подозрения. В любом случае, вряд ли эти причины могут быть такими уж дурными!