Донал Грант - [139]

— Иными словами, — продолжала миссис Брукс, — джентльмену дом понравился, он его снял, и все были куда как довольны. Старую экономку оставили — ведь без неё и дом был не дом! — ну и меня тоже, ей в помощь, а с новыми слугами мы почти и не сообщались. Вскоре они приехали. Мужчина был не старый, средних лет, жена его помоложе, приятная такая, но не красавица… Только это всё мелочи, а время уже позднее, не надо бы мне отвлекаться.

— Не беспокойтесь, миссис Брукс, — успокоительно произнесла Арктура. — Время всё наше. Какая разница? Можно и попозже посидеть! Правда, мистер Грант?

— Я и сам порой сижу чуть ли не до рассвета, — признался Донал. — Хочу сам видеть и знать, какие у Бога ночи. Главное, чтобы не слишком часто так засиживаться, а то голова перестанет работать. А ведь голова тоже Богу принадлежит.

— Если все будут полуночничать, как тогда утром на работу подниматься? — сказала миссис Брукс. — Знаете, на что станет похож замок, если я буду ночами сидеть, а утром отсыпаться?

— И всё равно, расскажите историю до конца, — попросила Арктура.

— Да, расскажите! — вслед ей вставил Донал.

— Ох, сэр — и миледи! — да я готова хоть до петушиного крика сидеть и разговаривать, чтобы вам угодить! На чём я остановилась? Ах, да! Люди они были порядочные, воспитанные, и детки у них были, кто помладше, кто постарше. И так на них было приятно смотреть! Все хорошенькие, здоровенькие, как на подбор; старшенькой дочке было лет восемнадцать, а маленькой — года три, наверное. Уж так все эту малышку нежили да холили, что и сказать нельзя!.. Ох, опять я отвлеклась, миледи! Ну так вот. Всё шло чинно и спокойно, слуги у них были прилежные, нос не задирали, работы не гнушались и в чужие дела нос не совали. Никто не бездельничал, ни на что особо не жаловался, куда ни погляди — сплошная благодать. Так всё и шло, до поры до времени. Видите, я вам всё по порядку рассказываю, как было.

Однажды улеглась я спать; а в то время мне только бы до подушки было добраться да прилечь, и я тут же засыпала, как проваливалась, даже на бок перевернуться не успевала. Так вот, только я засыпать, как слышу — в комнате для слуг такой шум поднялся, хоть святых выноси. А комната была как раз под моей спальней. Что, думаю, за новости? Что там могло стрястись? Как Судный День наступил, не иначе! Грохот стоял страшенный, как будто столы и стулья вверх ножками перевернули, а бокалы и тарелки для ужина сбросили прямо на пол, словно никому они уже больше и не нужны. Я никак понять не могла, что там за переполох: неужто в доме кто взбесился?

Ну, я встала, конечно, быстренько оделась и решила узнать, что да как: что бы там ни было, а посмотреть стоит! Только я открыла дверь, как слышу — сверху кричит хозяин: «Во имя всего святого, что там происходит?» Я скорей к нему, через весь коридор, прямо к лестнице. Прибежала и говорю: «Я и сама, сэр, хотела посмотреть, так что, с вашего разрешения, пойду взгляну, что там такое!» А сама в шаль закутываюсь поплотнее, чтобы он не увидел, что там под нею надето — вернее, чего там не надето, потому что была на мне одна рубашка. «Нет, нет, — говорит он, — ты не ходи. Кто знает, что там может быть? Я сам пойду. Вдруг это воры к нам залезли, а слуги их застали с поличным? Ты стой здесь». Сказал и побежал вниз по лестнице. Ну, я осталась. Стою, слушаю, вниз поглядываю, а грохот всё не прекращается.

Хозяин, должно быть, уже почти подошёл к комнате, как вдруг шум разом стих и сразу настала такая тишина, что даже в ушах зазвенело. Потом слышу, он меня зовёт. Прибежала я вниз, подошла к комнате для слуг, а хозяин стоит в двери и только внутрь заглядывает. Я тоже заглянула, смотрю — всё на месте, как всегда, кругом тишина, как на кладбище в лунную ночь. Стулья по стеночкам, посуда в буфете, дверцы все закрыты, занавеси на месте, как будто ничего и не было. Хозяин брови нахмурил, уставился на меня, я тоже на него смотрю во все глаза, но он ругаться не стал, сказал только: «Видно, ложная тревога», а уж что он там про себя подумал, не знаю.

Короче, повернулись мы оба и пошли к лестнице.

Поднялись мы на второй этаж, а там прямо с лестницы был длинный коридор, тёмный — тёмный. У хозяина была свечка, но и со свечкой его видно было только до половины, а то и меньше. И вдруг из этого самого коридора, из самой темноты до нас донёсся такой звон и грохот, словно по дому пустили целое стадо коров с железными цепями на шее, и они все бегут, цепями звенят, копытами стучат, рогами об стены задевают, да ещё и стоны какие — то оттуда несутся — ужас да и только! Мы снова встали как вкопанные, смотрим друг на друга, и вижу я, у хозяина лицо такое, что и без всякого шума перепугаться можно, вот вам крест святой! «Ты, милая, отправляйся спать, — говорит он мне, — а я пойду разберусь, что там такое». «Но как, сэр? — спрашиваю. — Как вы один — то справитесь?» «Пока не знаю, а только не хочу, чтобы моя супруга всё это слышала. Правда, когда я уходил, она как раз очень крепко спала, так что будем надеяться, что она не проснётся. А раньше вам никогда не приходилось слышать в доме ничего странного? То есть до того, как мы сюда приехали?» «Нет, сэр, никогда», — отвечаю, а у самой голос дрожит и слова из горла не идут. Ночь хоть и тёплая была, летняя, а меня так в дрожь и бросает, словно в лихорадке.