Дон Корлеоне и все-все-все - [36]

Так дон Лаки вступает в антигитлеровскую коалицию. В обмен на это его переводят в тюрьму с более мягким режимом, а вскоре после завершения войны, в 1946 году, — депортируют в Неаполь, где, до самой своей смерти по естественным причинам шестнадцать лет спустя, он будет отбывать нечто среднее между ссылкой и почётной пенсией ветерана гангстерского труда.

10 июля 1943 года начинается операция «Хаски». Союзники высаживаются на Сицилии. В числе первых на вражеском берегу оказывается небольшой отряд весьма специального назначения, деловито устремляющийся к некоей лишь ему ведомой цели. Нет, это не солдаты. Это сотрудники созданного в 1942 году OSS — Office of strategic services, который чуть позднее будет переименован в Central Intelligence Agency — Центральное Разведывательное Управление.

Шпионы OSS действуют в Италии уже давно. Миссия их вполне благородна. Помимо непосредственной разведки, они налаживают контакты с итальянским антифашистским подпольем и партизанами, координируют их деятельность, поставляют оружие, занимаются организацией пропагандистской работы. Другими словами, — честно сражаются на передовой невидимого фронта.

Но вернёмся к нашему отряду. Куда идёт он сквозь разрывы снарядов и под аккомпанемент пулемётных очередей?

На спасение. Вовсе не Райана, однако, и уж точно не рядового. Пункт его назначения — тюрьма, где томятся несколько узников фашизма. Но не спешите их жалеть. Это был редчайший случай, когда фашистский режим угнетал тех, кто действительно заслуживал быть угнетённым. Агенты OSS спешат освободить главарей Коза Ностры, сицилийской мафии. Не просто освободить, но и незамедлительно раздать им официальные должности в новой оккупационной администрации Сицилии. Вот зачем нужны были контакты Лаки Лучано. И вот кто был этими контактами.

Но почему мафия? Почему не подпольщики, не партизаны, не честные итальянцы, самоотверженно сражавшиеся против фашизма?

Дело в том, что шеф итальянской секции OSS Джеймс Хесус Энглтон был дальновидным человеком. Он полагал, что победа над фашизмом уже предрешена. Беспокоило его не столько это, сколько то, что над Европой вставала заря новой глобальной угрозы. Красная заря.

5 марта 1946 года Уинстон Черчилль произносит Фултонскую речь.

— От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент, был опущен железный занавес, — говорит он.

Напомню, Триест — это Италия. Которая располагается на самой границе между тем, что позднее станет НАТО и Организацией Варшавского договора. Точнее, Югославия в ОВД в итоге не войдёт, но тогда об этом ещё никто не знал.

Мало того. В Италии — самая многочисленная и хорошо организованная коммунистическая партия в Западной Европе.

Что в таких условиях должна делать итальянская секция OSS/ЦРУ? Правильно. Во-первых, — не допустить усиления коммунистических настроений внутри страны. Во-вторых, — подготовить план действий на тот случай, если советские или югославские танки в один прекрасный момент пересекут границу.

А кто является злейшим врагом коммунистов? Правильно. Фашисты.

11 мая 1945 года Джеймс Энглтон едет из Милана в Рим. Рядом с ним в машине сидит человек в форме американского военно-морского офицера. Это князь Юнио Валерио Боргезе, командир Decima MAS, элитной дивизии вооружённых сил Республики Сало. При других обстоятельства Юнио Валерио мог бы прямо без грима играть классического фашиста в советских фильмах про войну. Поскольку он им и был, со всеми полагающимися атрибутами: пытками, расстрелами и повешениями. Достаточно сказать, что один из замков близ Тревизо, в котором во времена Сало не покладая рук трудилось подразделение Decima MAS, и по сей день носит прозвище Castello delle urla strazianti — «Замок душераздирающих воплей».

После окончания войны Боргезе был арестован партизанами. Судьба его сложилась бы крайне печально, не подоспей на выручку Энглтон. Князь не был единственным. В те дни сотрудники OSS работали без выходных. По всей стране куда-то пропадали бывшие офицеры наиболее боеспособных фашистских частей: морпехи, десантники, разведчики. Позднее следы некоторых из них обнаруживались в США, где они проходили переподготовку.

Среди фашистов, с которыми тогда встречался Энглтон, был и человек по имени Личо Джелли. Запомним это имя. Оно ещё не раз появится в следующих главах.

Пока же поговорим о послевоенной итальянской политике в целом.

Как мы уже знаем, бравые антифашистские партизаны делились на две части: партизаны красные и партизаны… ммм… разноцветные. Львиную же долю среди этих последних имели «зелёные» партизаны-католики. После окончания войны все они разбрелись по трём основным партиям: Коммунистической, Социалистической и Христианско-демократической. Были, разумеется, и всякие другие мелкие партии, но они нас не очень интересуют. Кроме, пожалуй, одной, несколько неожиданной: Movimento Sociale Italiano (MSI) — «Итальянского социального движения», которое создали — ба, знакомые всё лица! — члены бывшей Фашистской партии Муссолини, прямой наследницей каковой оно, собственно, и являлось.

2 июня 1946 года итальянцы путём общенационального референдума прогнали короля и передали всю власть в новорождённой Республике Учредительному собранию, 35% мест в котором, по результатам голосования, получили христианские демократы, 21% — социалисты, 19% — коммунисты. Главой временного правительства стал наконец-то вылезший из подвалов Ватикана лидер демохристиан Де Гаспери.