Дон Корлеоне и все-все-все - [33]

— Ребята, — заявляет он, забравшись на подходящий броневик, — время жить дружно, о необходимости которого никогда не говорили коммунисты, наступило! Вчера было рано, завтра будет поздно! Давайте мы сейчас все объединимся, прекратим склоки и скоординируем усилия. И даже Бадольо позовём. А уж потом, когда прогоним немцев, — тогда и будем решать, как жить дальше. Может быть, даже какой-нибудь хороший автомобильный завод построим. Или даже нет. Лучше — целый автомобильный город!

— А завод-то с городом зачем?.. — удивляются всё ещё сидящий в ватиканских подвалах лидер христианских демократов Де Гаспери и остальные национальные освободители.

— Я так и знал, что по первому пункту возражений не последует, — отвечает довольный коммунист. — А завод… Ну не знаю… Нравится мне почему-то эта идея.

С тех пор в Сопротивлении его так и называли: «Пальмиро Тольятти, человек и автозавод».

Так, пусть со скрипом и проволочками, CLN, а вслед за ним и всё Сопротивление, обретает единство. Эмиссары Комитета отправляются на места, в центры партизанского движения, принимая на себя оперативно-тактическое руководство разрозненными до того отрядами. По всему северу страны партизаны, число которых к тому моменту уже превышает пятьдесят тысяч человек, переходят в наступление, занимая и удерживая под своим контролем города и горные районы. Возникают целые свободные от власти фашистов партизанские республики. В рядах защитников одной из них, Республики Монтефьорино, обнаруживаются и уже знакомые нам Анатолий Тарасов и Виктор Пирогов. Первый из них теперь занимает должность комиссара Русского ударного батальона под командованием Владимира Переладова. Бывшие советские военнопленные составляли значительную часть сил Сопротивления. В общей сложности во всех партизанских соединениях их насчитывалось более пяти тысяч человек.

Были среди партизан и представители многих других национальностей, порой — несколько неожиданных. Однажды в расположение одной из гарибальдийских бригад приехал грузовик, доверху набитый оружием и припасами. За его рулём сидел истинный ариец, капитан Кригсмарине Рудольф Якобс, позднее получивший от новых товарищей по оружию кличку «Примо». В октябре 1944 года он, в составе отряда, в котором плечом к плечу сражались двое немцев, трое русских и пятеро итальянцев, падёт в бою с фашистами.

Партизаны действуют не только в горах. В городах возникают Gruppi di azione patriottica (GAP) — Группы патриотического действия: глубоко законспирированные ячейки из трёх—четырёх бойцов, осуществляющие диверсии и убийства нацифашистских иерархов. Это, пожалуй, самая отчаянная и бесстрашная часть Сопротивления. Немногим из них удалось дожить до победы. И, честно говоря, часть наиболее спорная и неоднозначная. Поскольку на их действия немцы отвечают чудовищными репрессиями против гражданского населения.

23 марта 1944 года на улице Раселла римские гаписты закладывают бомбу, в результате взрыва которой погибают тридцать три немецких солдата и тринадцатилетний итальянский мальчик. На следующий день в Ардеатинских пещерах оккупанты в отместку расстреливают первых попавшихся под руку римлян. По десять за каждого убитого партизанами. Всего триста тридцать пять человек. Лишних пятерых они, надо полагать, накинули за мальчика. Хотя вряд ли немцы заметили, а был ли он, мальчик, вообще. Просто уж очень любили расстреливать.

Ардеатины — самый известный пример преступлений нацистов того периода. Но далеко не единственный. Атмосфера репрессий и террора была столь сильна, что 4 июня 1944 года, когда американские войска наконец вошли в Рим, — приветствовавшая их цветами столица оказалась едва ли не единственным крупным городом страны, в котором при приближении освободителей не вспыхнуло народное восстание.

В целом же весна и лето 1944 года оказываются крайне успешными для Сопротивления. Весь Север охвачен организованными CLN забастовками, в которых принимает участие до полумиллиона рабочих. Наступающие в авангарде Союзников тосканские партизаны освобождают Флоренцию. За линией фронта ширятся контролируемые их эмильянскими, пьемонтскими и лигурийскими коллегами территории.

Главнокомандующий силами Союзников генерал Александер едва ли не впервые обращает внимание на существование какого-то там Сопротивления.

— А эти партизаны — они молодцы, хорошо воюют… — говорит генерал. — Интересно, что будет, если им ещё и оружия подкинуть?

Но, по зрелом размышлении, приходит к выводу, что такие звери и голыми руками управятся. Вместо винтовок и пулемётов он посылает им открытку, в которой призывает не суетиться. Немцам, мол, уже недолго осталось, мы, англосаксы, скоро подойдём и сами с ними разберёмся.

У него есть все основания так считать. После падения Рима нацифашисты стремительно отступают на север, по дороге вымещая злость на мирных жителях. В одной лишь эмильянской коммуне Мардзаботто и окрестностях они подчистую вырезали местное население общим числом до двух тысяч человек, включая женщин и детей.

В августе 1944 года преследующие их Союзники упираются в Тоскано-Эмильянскую горную гряду. С разбегу пытаются перескочить через неё и выйти на оперативный простор Паданской равнины, что, по всем прогнозам и планам, означало бы скорый конец войны в Италии. И… понеся большие потери, откатываются назад. Выясняется, что немцы тоже отлично умеют воевать в горах. Протянувшаяся поперёк всего полуострова природная крепость оборонительной линии «Готика» оказывается неприступной.