Дон Кихот - [5]
Дон Кихот обещал в точности последовать его совету и тотчас же стал готовиться провести ночь перед посвящением на дворе гостиницы. Он собрал все свои доспехи и положил их на колоду, из которой поили скот; затем вооружился копьем и щитом и стал важно прохаживаться вокруг колоды. Уже совсем стемнело, когда он начал эту прогулку.
А хозяин вернулся в гостиницу и рассказал постояльцам о безумном идальго, который бодрствует теперь над оружием, ожидая посвящения в рыцари. Постояльцы, заинтересованные таким странным помешательством, выбежали на двор посмотреть на чудака. Дон Кихот с величественным видом мерно шагал взад и вперед. Иногда он останавливался и, опершись на копье, подолгу, не отрываясь смотрел на свои доспехи. Луна сияла так ярко, что зрителям издали было видно все, что делал наш ожидавший посвящения рыцарь.
Вероятно, все обошлось бы спокойно и мирно, но, на беду, одному из погонщиков, ночевавших в гостинице, вздумалось напоить своих мулов. Ничего не подозревая, он спокойно направился к колодцу. Заслышав его шаги, Дон Кихот воскликнул:
— Кто бы ты ни был, дерзостный рыцарь, простирающий руки к доспехам самого доблестного из всех странствующих рыцарей, подумай сначала, что ты делаешь! Не прикасайся к ним, не то ты дорого заплатишь за свою дерзость.
Погонщик и ухом не повел. Подойдя к колоде, он подхватил доспехи за ремни и отшвырнул их далеко в сторону. Увидев это, Дон Кихот возвел глаза к небу и, обращаясь мысленно к своей сеньоре Дульсинее, сказал:
— Помогите мне, моя сеньора, отомстить за первую обиду, нанесенную порабощенному вами доблестному сердцу: не лишите меня в этом первом испытании вашей милости и опоры.
С этими словами он отложил в сторону щит, поднял обеими руками копье и с такой силой хватил погонщика, что тот без чувств растянулся на земле. А Дон Кихот поднял доспехи, положил их на колоду и снова принялся расхаживать вокруг колодца с таким невозмутимым видом, словно ничего не случилось. Спустя некоторое время вышел второй погонщик. Ничего не зная о печальной судьбе своего товарища, он также вознамерился сбросить злосчастные доспехи с колоды. Но Дон Кихот предупредил его попытку. Ни слова не говоря, он снова поднял копье и нанес бедняге такой удар по голове, что и второй погонщик грохнулся на землю. На шум сбежались все обитатели гостиницы во главе с хозяином. При виде этой толпы Дон Кихот схватил щит, обнажил меч и с гордостью воскликнул:
— О царственная красота, оплот моей души и моего сердца! Наступил час, когда твое величие должно обратить взоры на плененного тобой рыцаря, вступающего в великую битву.
Эти слова, прозвучавшие словно молитва, пробудили в сердце нашего идальго такое мужество, что, напади на него все погонщики мира, он и тогда бы не отступил. Твердо стоял он под градом камней, которыми издали осыпали его обозленные товарищи раненых; он только прикрывался щитом, но ни на шаг не отходил от колоды, где лежали его доспехи. На дворе поднялся отчаянный шум. Погонщики орали и бранились. Перепуганный хозяин умолял их прекратить драку. А Дон Кихот кричал во весь голос:
— Подлые и низкие рабы! Я вас презираю! Швыряйте камни, подходите, подступайте, нападайте! Вы получите сейчас награду за вашу наглость и безумие!
В этих восклицаниях Дон Кихота было столько отваги и ярости, что нападающих охватил великий страх. Мало-помалу они утихли и перестали бросать камни. Тогда Дон Кихот позволил убрать раненых и снова принялся охранять доспехи с прежней важностью и спокойствием.
Однако эта история пришлась хозяину не по вкусу, и он решил немедленно посвятить гостя в этот чертов рыцарский орден, пока не приключилось новой беды. Почтительно приблизившись к Дон Кихоту, он сказал:
— Не гневайтесь, ваша милость, на эту наглую челядь. Обещаю вам примерно наказать ее за дерзость. А теперь не пора ли нам приступить к совершению священного обряда? Обычно бодрствование над оружием продолжается не свыше двух часов, вы же простояли на страже более четырех. Я уже докладывал вам, что у меня в замке нет часовни. Однако мы смело можем обойтись и без нее. Главное в посвящении — удар рукой по затылку и мечом по левому плечу. А это можно проделать и среди чистого поля. Итак, не будем терять драгоценного времени.
Наш рыцарь слепо поверил словам хозяина и ответил, что готов повиноваться.
— Прошу вас только об одном, — прибавил он, — поторопитесь с исполнением обряда. Ибо, когда я буду посвящен и кому-нибудь снова вздумается на меня напасть, я не оставлю в замке ни одной живой души. Из уважения к вам, почтенный владелец замка, я пощажу лишь тех, за кого вы заступитесь.
Эти слова рыцаря только усилили желание хозяина поскорее развязаться с беспокойным гостем.
Человек находчивый и ловкий, он тотчас же притащил толстую книгу, в которой записывал, сколько ячменя и соломы отпускалось погонщикам; затем в сопровождении двух служанок и мальчика, несшего огарок свечи, он приблизился к Дон Кихоту, велел ему опуститься на колени и, сделав вид, что читает по книге какую-то благочестивую молитву, поднял руку и со всего размаха хлопнул его по шее, потом, продолжая бормотать себе под нос какой-то псалом, хватил его по плечу его же собственным мечом. Вслед за тем он велел одной из служанок опоясать посвященного мечом, что та и исполнила с большой ловкостью. Правда, она чуть не умерла со смеху, но подвиги, совершенные на ее глазах рыцарем, заставили ее сдержать свою веселость. Пристегивая меч к поясу Дон Кихота, добрая сеньора сказала:
