Домино - [35]

— Надобно заметить, что у тропы, идущей вниз, к реке, слава еще похуже, чем у Кенсингтонской дороги: ее уединенность — как раз то, что нужно разбойникам для их гнусных целей.

— Кажется, ею-то и воспользовался в свое время бедняга торговец, — предположил ирландец.

— Верно-верно, мистер О'Лири, увы, — огорченно прищелкнул языком мистер Браунригг. Он остановился, и на его лице явственно выразилось сочувственное волнение.

— При таких обстоятельствах, — произнес он, внимательно изучая сумку из французского сафьяна, которую нес Джеремая, — если вы намерены сойти на эту тропу, я обязан вас спросить: имеете ли вы при себе ценности — скажем, монеты или ювелирные изделия, — которые могли бы вызвать алчный интерес разбойников или грабителей. Поскольку, имейте в виду, — продолжил он, не дав нам времени ответить, — у нас с мистером О'Лири есть некоторый запас времени и мы почтем за честь сопроводить вас через тот участок дороги, который слывет наиболее опасным.

Вкратце посовещавшись, мы с Джеремаей пришли к выводу, что разбойников с грабителями, конечно, побаиваемся, но еще больше боимся подхватить по дороге в Чизуик воспаление легких и потому не прочь укоротить маршрут под гарантии наших любезных спутников (те как будто одобрили это решение, хотя и огорчились, когда узнали о моей необеспеченности).

— Поймите, на сегодняшний день я всего лишь бедный художник, — сообщил я им, — пока что неизвестный миру. Однако, — счел я нужным добавить, — я питаю определенные надежды, поскольку мне заказан портрет родственницы лорда У***.

При этом известии наши спутники соответственно оживились, а Джеремая готовился уже вынуть из сумки и продемонстрировать наилучшие образчики моего творчества, но я из скромности его остановил.

— Сюда… тропа, кажется, там, — проговорил вскоре мистер Браунригг, сворачивая на поле, где шумно рылись в двух вонючих кучах отходов несколько пятнистых свиней. Кроме них в поле (тропы там пока что не просматривалось) мы увидели три-четыре кучки оборванцев с густо заросшими лицами; расположившись у двух кирпичных печей, они готовили на их адском пламени какую-то пишу, извлеченную, вероятно, из тех же свалок. При других обстоятельствах мы с Джеремаей предпочли бы обойти эту публику стороной, но нынче присутствие новых друзей придало нам смелости. Тем не менее я заметил, что Джеремая не отставал от мистера Браунригга больше чем на два шага.

— Глядите-ка! — внезапно воскликнул мистер О'Лири, после того как мы четверть часа пропутешествовали по открытому полю и через плотный подрост вязов и каштанов, — глядите — «Кровавый мост».

При виде пресловутого сооружения, деревянного и узенького (где едва могли разъехаться две лошади), Джеремая шумно перевел дыхание. Внизу пенилась вздутая от дождя Рейнла-Стрим, сломя голову летевшая на свидание с Темзой.

— Мне кажется, мистер Браунригг, именно здесь встретил свой злополучный конец торговец из Чизуика. — Мистер О'Лири остановился в начале моста и тростью указал на глинистый берег выше по течению.

— Да-да, точно здесь, — согласился мистер Браунригг. — Господи упокой его душу.

— А как негодник молил о пощаде, — продолжал мистер О'Лири.

— Да, — кивнул мистер Браунригг, — и как кричал.

— Увы, некому здесь было его услышать.

— А если крик не слышат, то это все равно как если бы никто и не кричал.

Ни я, ни бедный Джеремая не отнеслись к этой мысли серьезно (позднее она напомнила мне философию моего друга Пинторпа, однако в ту минуту это сравнение, конечно, не пришло мне в голову): едва мистер О'Лири извлек из своего красивого камзола пистолет и высказал желание посмотреть, что содержится в сафьяновой сумке, мы принялись во все горло кричать, одновременно призывая на помощь прохожих и моля о милости наших коварных попутчиков. Не дождавшись результата, мы пустились бежать. Но и из этой попытки не вышло ничего путного: в пять прыжков мистер О'Лири догнал беднягу Джеремаю, и тому ничего не оставалось, как снова завопить.

— Прыгай в реку, Джеремая!

Когда расстояние между мною и моим преследователем начало таять, я невольно обратился к тому выходу, который предложил Джеремае: заскользив вниз по глинистому откосу, я кубарем скатился в реку. Мистер Браунригг не спешил за мной последовать: пожалел, наверное, свое нарядное платье, что и понятно. Он остался на берегу, посылая мне вслед проклятия и размахивая своей тростью с костяным набалдашником, как шпагой.

— В реку! — повторил я, подхваченный потоком, который пронес меня под «Кровавым мостом», едва не стукнув об одну из деревянных арок.

— Да, мистер Котли!

Отчаянно задергавшись, мой юный лакей освободился от хватки мистера О'Лири, швырнул в реку сумку и со слабым всплеском нырнул туда и сам. Течение обошлось с ним так же бесцеремонно, как и со мной: прибило к одной из растрескавшихся опор и чуть не утянуло в глубину; но зато наши супостаты на берегу, которые с громкими криками за нами гнались, грозили тростями и стреляли из пистолетов, стали уменьшаться в размерах, а потом окончательно исчезли.

— Туда, Джеремая! — выкрикнул я, меж тем как поток играл нами, как щепками в водосточном желобе во время ливня.